Замыкание

Цокольный этаж https://t.me/groundfloor (тут есть книги)

Пролог

Эти торопливые шаги на грани панического бега. Не важно, изящные туфли или лакированные штиблеты, гуччи или прада - беспокойство звучит одинаково.

В такт заполошного сердцебиения, беспокойство переносят в кожаных портфелях и сшитым в роскошные гроссбухи, в записках на листке или тщательно проговаривая наизусть запомненный текст.

Они смотрят наверх, бегут по лестницам к небу – вся эта высокородная шваль с длинными династиями и древними гербами, за которой не осталось сил и влияния решить проблемы самим.

Где-то на этом пути им придется забыть про гонор. Исчезнет и сотрется на этих ступенях заносчивость и высокомерие. Истает в бесконечных тупиках и развилках нетерпеливость, забудутся громкие титулы и поколения благородных предков.

И тогда, скромными и покорными просителями, они придут к нему. Как в банк – желая взять власть, счастье и удачу взаймы.

Никакой пошлости, вроде золота или денег. Он этим не торгует.

Смерть врага? Решение судебного спора? Богатого жениха княжеских кровей? Ну же - придумайте страсть поинтереснее, замысел помасштабней! Распахните душу, полную обид и амбиций, дайте волю эмоциям! Здесь вас возьмут за руку и проведут к мечте.

Только не забудьте, что все имеет свою цену. Не деньгами и золотом, разумеется. И даже не обещаниями преференций и лояльности – ну что за наивность, когда их уже держат за глотку и не отпустят никогда?

Впрочем, они сами настаивают на «всем, что угодно!», когда стоят перед ним – надеясь, что это просто речевой оборот. С замершими, словно камень, лицами, они ведь просто декларируют серьезность своих намерений, рассчитывая на благородство и честь уважаемого господина. Что может попросить убеленный сединами честный семьянин и крайне влиятельный в империи человек?

О, никто не оставался равнодушным – и лица просителей белели от ужаса и краснели от гнева. Он забавлялся, придумывая им плату, пытаясь найти ту грань, когда проситель не стерпит и развернется, с грохотом захлопнув за собой дверь – и всякий раз принимал согласие.

Кусая губы и тщательно забывая про честь и совесть, все эти отчаявшиеся и взвинченные, жаждущие мести или красивой жизни, справедливости для себя или не справедливости для врагов, покорно вставали на колени и целовали гербовой перстень на его руке.

Потому как не было другого выбора – последние шаги к небу завершались во дворце первого советника Императора. Тот мост, что соединяет вечно занятого самодержца с просителями, было никак не обойти.

Все привыкли, что можно обратиться к нему – и его устами ответит престол. Равно как и его просьбы невольно приравнивались к словам, сказанным с возвышения в Андреевском зале Кремля – и услугу оказывали даже не советнику, а Самому. За что Сам, сам того не зная, мог отблагодарить, попросив за угодившего ему князя кого-нибудь еще. И все оставались крайне довольны. В особенности – император.

Внешняя политика, ближний восток и царапающее эго – вот что интересовало самодержца. Что ему до мелочей внутри страны? До скучной экономики, которая из года в год одна и та же – растет себе на пару процентов. Цифры скажут – все хорошо, все идет по плану.

И государь вновь с азартом вцепится в чужие пески и джунгли, двигая фигурки по военным базам на других континентах.

Ведь какая разница, в чьи карманы пойдет эта пара процентов перемен, в какой трагедии они уцелеют, а что из награбленного впишут в ведомость доходов? Тут, в столице, не слышны раскаты княжеских междоусобиц, а ветер не доносит пепел сгоревших городов.

А если вдруг случится что, и император вдруг заинтересуется, то непременно спросит у своего первого советника, доставшегося ему еще от отца – тень уважения которого не позволит усомниться в нем и его словах.

В империи все хорошо – ответят ему. И эти пожары за горизонтом – не более, чем горящий лес, который надо сжечь, чтобы возделать поле. Лес тот принадлежал вольнодумцам и опасно усилившимся князьям, а новые хозяева – верны трону и уже поклонились изрядным количеством золота, на которые можно заложить новые корабли. Мудрость и всезнание будет в глазах советника, истово служащего родине. Как можно не одобрить чужие хлопоты о собственном благополучии?

Вот и Император одобрит, в милости своей непременно приказав позаботиться о жителях разоренного леса. И вновь отправится двигать подводные лодки и авианосцы, вертолеты и боевые отряды по карте мира - большие игрушки в самой большой и интересной игре.

А советник продолжит вручать изящные девичьи ладони в руки князей, шептать слова одобрения, делать намеки и дергать за нити глобального кукольного театра, фигуры которого сами приходят к нему и сами привязывают свои руки веревками – до крови и без шанса снять.

Иногда советник шутил про самого себя, что не окажись императора вовсе – никто бы и не заметил. Даже дети и внуки императора приходили не к отцу, а к его советнику, интригуя за внимание и пытаясь увеличить свои шансы на престол.

Затем из забавной мысли, это стало стилем жизни. Настолько, что советник и сам стал невольно задумываться, нужен ли император вообще. Вернее, нужен ли ему такой император – неуправляемый, нагло и дерзко дергающий европейских монархов и турецкого пашу за уши. Игра в войну могла переродиться в новую мировую – и проблема вовсе не в людских потерях, потоках беженцев, а так же прочей ерунде, на которую советнику было наплевать. Война меняет лидеров мирного времени на военных командиров, а значит его место займут маршалы и генеральный штаб. Этого нельзя было допустить.

Заговор – сладкое слово, пробирающее мурашками даже человека в его возрасте. Опасное действо, от которого разумный человек постарается держаться подальше – слишком горько придется расплачиваться за амбиции, если все сорвется в пропасть. Поэтому во главе заговора был поставлен другой человек, истово считающий, что грядущий переворот придумал он сам. Ресурсы, удача, покровительство и жесткий поводок на шею, за который можно прихватить – князь Черниговский вцепился в свой шанс всем нерастраченным чувством несправедливости, что пестует из поколения в поколение каждая ветвь Рюриковичей, не оказавшаяся на троне великого предка. У князя даже хватило ума бороться не за титул, а реальную власть – он полагал верным ограничить власть монарха через княжеский совет, желая навязывать императору свою волю голосами большинства владетелей земли Русской. Ну а самим князем управлял бы первый советник – через его