- Ну что же, Король умер. Почти.
Да здравствует Дама.
Дама была на самом деле не 'дама'. Двадцать пять - не тот возраст. А уж выглядела совсем как девчонка. Курносая, веснушчатая, длинношеяя. Прима городской балетной труппы. И ничего в ней не было на первый взгляд, кроме рыжих пакляных вихров и длинных ног с комковатыми икрами. И на второй тоже не было. И на третий. Пока не начинала танцевать. Тогда Дама становилась всем. Пламенем костра, светом маяка, центром вселенной. Парила, летела, царила. Сотни зрительских глаз смотрели только на нее, сотни сердец бились в унисон с ее сердцем, сотни вздохов сливались в один, в такт ее дыханию.
Город наслаждался вместе с ними, рос, ширился. Звенел струнами электрических проводов, взмывал к небу струями фонтанов, блестел победно промытыми стеклами окон. Разбухал силой, как нажравшийся чужих душ упырь. Чувствовал себя молодым и сильным, как четыреста лет назад. Море было ему по колено.
И забавы Старьевщика тоже.
Город ждал за кулисами: не хотел мешать репетиции. Потом нетерпеливо распахнул двери, в один прыжок достиг сцены, огляделся, выискивая глазами тощую фигуру в черном купальнике и красных гетрах. Не нашел, удивился, отступил. И чуть не столкнулся со своей ставленницей.
Набрякшие губы, темные пятна на лбу и щеках. Белая футболка туго обтягивала округлый беременный живот.
- Тьфу! - Город плюнул на пол густой горькой слюной. - Нашла время, цаца-матраца, курица безголовая!
Старый дурак! Какой же он старый дурак! Расслабился за сто лет. Не уследил. Не вырастил замену.
Резко повернулся, взметая вихри лохматой закулисной пыли.
Дама не в форме. К черту Даму!
Остаются Валеты. Но на них, честно говоря, Город не очень рассчитывал. Мелкая карта, ненадежная, неопробованная.
Но уж какая есть.
Двери гаража были открыты. Прямо у входа стоял вентилятор, гнал бесполезные горячие струи воздуха на сваленные в углу доски, синтезатор, хай-хэт, тарелки и барабан, грязное тряпье на полу.
- Элька! - патлатый нескладный парень ткнул острым носком ковбойского сапога в тощий зад разлегшейся на полу сутулой девицы с ядовито-фиолетовыми лохмами отвязной кикиморы. - Собирайся давай, жопа ленивая!
- Пошел на... - огрызнулась девица. - Собрал в такую рань. Не договаривались же, Шило! Вот и гуляла вчера. Так что имей в виду, я сегодня не в голосе.
- Ничего, заголосишь! - безжалостно отрубил Шило. - Выступление на Цветочной площади! Я чуть мозгами не поехал, когда менеджер из администрации города меня в пять утра поднял. Такой шанс раз в жизни выпадает. И то не всем.
- Конечно не всем, - брезгливо поморщился Город. - И вам бы не выпал, если бы не обстоятельства. А так я кому-то нашептал, кого-то напугал, с кем-то обсудил. Дело в шляпе. Налейте девушке кофе покрепче.
Невысокий, бритый наголо крепыш в расстегнутой гавайке, послушно поднялся, добрел до древней кофеварки, плеснул крепчайшей бурды в плохо отмытую кружку. Добавил сухих сливок, высыпал два пакетика сахара. Подумал и добавил еще один:
- Держи, Эля.
- Пасиб, Еж, - Элька уселась по-турецки, выставив острые колени. - Адвила бы еще таблетки три. Голова раскалывается.
- Ребят, - заглянул в гараж давно небритый, носатый парень в драной под мышками рубахе, вытер подолом лицо, - Там микроавтобус пришел. Грузиться надо.
- Все. Подъем. Подъем! - засуетился Шило. - Несем осторожно. Ничего не забываем. Элька, держи список. Будешь отмечать, что уже закинули.
Сопя и тяжело дыша парни потащили инструменты и реквизит к выходу. Сзади на высоких шпильках ковыляла бледная Элька. У гостеприимно распахнутого багажника их встретил чернокожий, лоснящийся от пота дядька средних лет. Дружелюбно заулыбался, стал помогать грузить тюки.
- Элька, отмечай. Гитары, удлинители, комбики, стойки, черные футболки, бабочки, грим.
Элька прислонилась спиной к двери автобуса, поднесла к глазам мятый список, рыгнула подозрительно, согнулась, и ее вырвало прямо на пыльные колеса.
Потный дядька вздохнул понимающе.
- Шило, она петь-то сможет? - скептически спросил небритый носач. - Может, ей косячок свернуть?
- Там посмотрим, - махнул рукой Шило. - Носатый, бегом обратно! Бриться! Не команда, а банда отмороженных придурков!
- Банда! - прошипел город. - С кем только не приходится работать. Но, видит бог, ребята, если мы расправимся со Старьевщиком, вы, может быть, сдохнете бухие и обдолбанные, но богатые и знаменитые. Свои обещания я пока держу.
По дороге чернокожий дядька, небрежно крутя баранку, тараторил не переставая. О том, как менеджер из администрации города носился вчера по мэрии с перекошенным лицом и выпученными, как у малосольной селедки, глазами. О том, как он поднял всех на ноги, на руки и на... то самое. О том, как отменяли и переносили выступления известных трупп и групп, чтобы втиснуть его пассажиров в плотно забитый график выступлений. И что такого дядька не видел за без малого двадцать лет работы в концертной индустрии.
- Да вот, посмотрите сами! - дядька махнул направо, в сторону Цветочной площади. По краям ее, с огромных транспарантов, широко лыбились жирной змеящейся очереди в кассы четверо его новых знакомцев.
Слушая все это Шило надувался тщеславной гордостью, Еж тихо млел, Носатый ерзал на сидении, а Элька озабоченно разглядывала свою зеленую физиономию в зеркало пудреницы.
Показалось или нет: в заднем стекле мелькнул мерзко хихикающий тщедушный человек с лицом в мелких морщинках, водитель от неожиданности резко повернул руль. Но нет, показалось.
Жара, чтоб ее. Жара.
