бриллиантом, до которого никак не мог дотянуться. В это время Иззи при помощи специального устройства, напоминающего кузнечные мехи, поддал в дирижабль горячего воздуха, и тот начал подниматься, из-за чего Джонатан, не рассчитав прыжок, промахнулся и не попал на борт шаланды. Вся компания дружно ахнула, но волнение оказалось напрасным: Джонатан запенился ногами за сеть, опутывавшую лодку, и повис вниз головой. Итак, Карнахэн тоже оказался среди спасенных, правда, в немного неудобном положении.
Однако Джонатан только обрадовался этому, потому что теперь огромный сияющий бриллиант оказался прямо возле его рук. От сотрясений пирамиды гнездо, в которое он был вставлен, сильно расшаталось, и англичанину не составило большого труда извлечь оттуда бесценный камень. Он ловко вырвал его из макушки пирамиды, и в следующий момент вся гигантская конструкция начала быстро уходить под землю.
Рядом с дирижаблем пролетела последняя волна зелени, едва не задев летучий корабль, и скрылась под землей, после чего страшный рев и завывания окончательно стихли.
– Как это? – расстроился Джонатан. – И отрыжки не будет? – Он поднялся по сети в лодку, куда ему помогали забраться заботливые руки сестры и ее мужа.
Как только гордый обладатель величайшего в мире бриллианта очутился на палубе шаланды, все остальные принялись разглядывать то, что осталось от цветущего оазиса... или джунглей... одним словом, от Ам-Шира. Теперь вся местность представляла собой просто пыльную и скучную часть огромной пустыни. Все было тихо и спокойно, ни малейшею намека на ветерок, словно пески лежали тут неподвижно долгие тысячелетия.
Скоро друзья пришли в себя, немного опомнившись от всего пережитого. Эви и Алекс начали по очереди обнимать Иззи и благодарить его за свое спасение. Это даже немного смутило лохматого маленького летчика, хотя, конечно, ему было приятно такое внимание к своей особе. Джонатан продолжал сидеть на палубе шаланды, не отрывая глаз от огромного бриллианта. Сейчас он снова начал напоминать легкомысленного дурачка, которым был когда-то, хотя его героическое поведение вполне заслуживало такой замечательной награды, как этот сверкающий алмаз.
О’Коннелл прислонился к стенке капитанской каюты, только теперь ощутив всю усталость, которая разом навалилась на него. Рик стоял, чуть покачиваясь от изнеможения, в рваной одежде, с лицом, перепачканным кровью и землей.
Иззи не спеша приблизился к своему старому приятелю:
– Ты знаешь, моя кошка иногда отрыгивает такие волосатые шарики. Так вот, даже они выглядят намного симпатичнее вас. Чем вы тут, ребята, все это время занимались?
– Да так, ничем особенным, – равнодушно пожал плечами О’Коннелл. – Пришлось воскрешать кое-кого, возвращать с того света, убивать пигмеев-зомби, сражаться с гигантским скорпионом, отправить мумию в ад... Ну, в общем, все как обычно.
Иззи усмехнулся:
– На этот раз обошлось без танцовщиц?
О’Коннелл кивком указал в сторону жены, стоявшей рядом с Алексом на носу шаланды:
– Когда у тебя такая супруга, никакие танцовщицы с ней не сравнятся! Я давно потерял к ним всякий интерес.
Обдумывая слова приятеля и, видимо, мысленно соглашаясь с ним, Иззи направился к рулю.
– Рик! – познала мужа Эви. – Посмотри-ка вниз!
О’Коннелл присоединился к жене и сыну. Даже Джонатан на несколько секунд оторвался от созерцания своего сокровища, чтобы составить им компанию.
Тысячи всадников-медджаев покидали место своего героического сражения. Они ликовали. Один из всадников задержался на вершине бархана, и его можно было хорошо разглядеть даже с большой высоты.
Ардет-бей улыбался своим друзьям, проплывающим в небе над его головой. Предводитель медджаев прижал ладонь к сердцу, затем помахал в сторону дирижабля, чей черный силуэт четко выделялся на фоне яркого солнца.
– Харум бара шад, – произнес Ардет-бей. – Вечная благодарность вам, мои отважные друзья.
Конечно, те, кто сейчас находился в лодке, не могли слышать его слова, но они знали, что хочет сказать им этот всадник, и разделяли его торжество. О’Коннелл отсалютовал товарищу. Он испытал немалое облегчение, увидев медджая живым, и теперь надеялся на новую встречу – неважно, придется для этого совершить очередное опасное путешествие или нет.
Эви от всей души радостно махала рукой Ардет-бею, мысленно желая ему всего хорошего.
– Я уж было подумал, что потерял тебя, – признался Рик.
– Так оно и было, но только ненадолго.
– Это «ненадолго» показалось мне вечностью. Больше так не делай... Кстати, что он сказал?
– Имхотеп. Перед тем, как упасть. Он сказал что-то на древнеегипетском языке.
Эвелин кивнула:
– Он сказал: «Любовь, которая может пережить даже храмы великих богов».
– Вот это да! Он имел в виду себя и ту женщину?..
– Нет, он говорил о нас с тобой. Мне кажется, что под конец... он начал завидовать нам. – Пытаясь отделаться от мрачных воспоминаний, она озорно улыбнулась: – Хочешь узнать, как выглядит рай?
– Не-а. – Рик просто смотрел на свою любимую жену и наслаждался этим. – Я уже это знаю.
Отважный путешественник обнял библиотекаршу своими сильными руками, и их уста слились в долгом и страстном поцелуе, достойном медджая и египетской принцессы.
– Боже мой! – скривился Алекс. Так, наверное, поступил бы любой из его сверстников, став свидетелем «телячьих нежностей» своих родителей.
– Меня тоже увольте от такого зрелища, – поморщился Джонатан, возвращаясь к своему алмазу.
И только Иззи одобрительно кивал. Его вполне устраивала такая романтическая сцена. Теперь он понимал, почему О’Коннелла больше не интересовали танцовщицы, да и все остальные дамы в этом мире. О них обо всех можно забыть ради одной такой женщины. Он прибавил горячего воздуха, и дирижабль послушно поплыл в сторону заката.
В конце концов, Рик и Эвелин были героями и имели полное право на открытое проявление нежных чувств.