Король Любимчик

    Произошла эта история где-то в раннем средневековье. Мир тогда еще был настолько молод, что реальность не успела окончательно размежеваться со сказкой. В летний день одинокий путник мог увидеть на нагретом камне свернувшуюся золотой змейкой фею. Случалось, что загулявший пьянчужка забредал в незнакомую таверну и всю ночь веселился среди разряженных господ и разбитных дамочек. А наутро просыпался бедняга от ледяного холода где-нибудь под корягой в лесу или среди болотных кочек. Ни кафтана, ни кошелька конечно уже нет и в помине. Вот тут и соображай: на лихих людей нарвался или эльфы пошутили? А единорогов тогда в лесах водилось множество. По ночам они любили объедать молодые побеги с яблонь, и крестьяне отпугивали их трещотками и колотушками. Драконы, как поговаривают, тоже еще водились. Обитали они в местах безлюдных, диких, скалистых. Людям особых бед не доставляли, однако храбрые рыцари регулярно отправлялись с ними сразиться. Подвиг естественно посвящался прекрасной даме. И когда ранним утром герой уезжал на битву, с башни белым соколиным пером падал ему вслед платочек, пропитанный слезами и ароматами средневековой косметики. Рыцарь ловил на лету драгоценный лоскут, прятал под латы ближе к сердцу и, уже не останавливаясь, мчался прямо к драконьему логову. Из прекрасных глаз все еще летели на каменный пол слезинки, однако останавливать безумца никто даже не пытался. Дефицита в рыцарях дамы в ту пору не испытывали, а каждый подвиг в их честь поднимал им рейтинг. А еще ходили тогда по дорогам певцы-сказители, знавшие много историй сентиментальных, героических, а иногда и поучительных. Одну из них, дошедшую до наших дней, мы и хотим вам поведать.

      Жил в те легендарные времена король, и звали его толи Хендрик, толи Хильдерик. Но мы не будем утруждать читателя древними германскими именами, и потому назовем его просто Любимчик. В любви этот монарх недостатка действительно не испытывал. Подданные любили его за веселый и щедрый нрав. По праздникам на центральной площади королевской столицы всегда накрывали столы и выкатывали бочки с вином. И каждый простолюдин мог на славу погулять и выпить за здоровье своего короля, который тоже веселился вместе с народом. А когда, насвистывая что-то в свою огненно рыжую бороду, король возвращался в замок, там ждали его две любимые жены. Конечно, многоженство обычай не христианский, но напомним, что средневековье было еще очень раннее. И даже местный епископ открыто жил в браке с черноволосой рабыней, привезенной купцами откуда-то из сарацинских стран. Так что обе женушки поджидали подгулявшего муженька на вполне законном основании. И каждая хотела окружить его заботой и лаской. Как там у них получалось с очередностью, история умалчивает, во всяком случае, поспевал наш Любимчик везде. От каждой жены родилось у него по сыну и дочери. Дети, естественно, души не чаяли в своем веселом папочке, а он не скупился для своих чад на подарки. Ведь еще в те времена было известно, что подарки дарить даже приятнее, чем получать.

      Шли годы. Судьба по-прежнему хранила Любимчика. Дети подросли и из нескладных подростков превратились в юношей и девушек. Жены вошли в пору зрелой красоты. Сам же он почти не изменился, только слегка растолстел, и рыжая борода разрослась как густой куст. В то злосчастное утро, с которого и начинается наша история, король был в отличном расположении духа. Собираясь на охоту, он насвистывал веселую песенку и, подгоняя слуг, трубил в свой большой рог. На дворе замка и без того творилась страшная суета. Егеря седлали коней, повара навьючивали на мулов мешки со снедью, под ногами, радостно повизгивая, носились собаки. Наконец, охотничья процессия двинулась к воротам. Оглянувшись, король увидел, как распахнулись сразу шесть окон. Это желали ему удачной охоты преданные жены и любимые чада. От умиления на глаза даже навернулась слезинка:

      - Как хорошо когда есть дом, где тебя всегда ждут и любят!

      Сначала они проехали по городу. Копыта коней весело гремели по бревенчатому уличному настилу. Утреннее солнце играло на соломенных крышах, и обыватели, уступая дорогу, в пояс кланялись королю. Со скрипом опустился старый подъемный мост, и дубовый лес за городской стеной, приветствуя охотников, зашелестел мокрыми от утренней росы листьями. Весенние луга окутались молодой зеленью. А прохладный ветерок с дальних гор доносил до ушей брачную песню дракона.

   Дав волю коням, охотники с веселым присвистом пустились навстречу удаче, но видно обманчивой была эта утренняя благодать. До полудня проскакали они по лесам и полям и так и не повстречали ни кабана, ни оленя. Наступала обеденная пора, однако король не любил садиться за охотничью трапезу без добычи. Подгоняя коня, он все дальше углублялся в чащу, пока не оторвался от свиты. И вот извилистая звериная тропа вывела его на поляну. Место было незнакомое и мрачное. Вековые дубы недобро взирали на пришельца. А в самом центре поляны, словно окаменевший сторож, торчал огромный вросший в землю валун. С поросшей мхом вершины на короля насмешливо глядел ворон. Поворачивая голову, птица разглядывала всадника, и в ее умных глазах читались презрение и насмешка. От такого непочтения короля охватил гнев. Выхватив лук, он полез в колчан за стрелой, ворон даже не подумал шелохнуться. И в этот миг у короля перехватило дыхание. На поляну, не замечая всадника, выходил олень невиданной красоты. Солнце играло на его золотых рогах, а горделиво поднятая шея придавала зверю царственный вид. Натянув тетиву, король впервые сомневался, стоит ли ее спускать. А когда зверь повернул голову, и король увидел огромные почти человеческие глаза, желание стрелять и вовсе пропало. Но тут, словно не смазанная калитка, проскрипело воронье горло, и стрела сама вырвалась из пальцев. Взвившись на дыбы, олень закричал тоскливо и протяжно, потом рухнул на землю, извергая изо рта кровавую пену. Спешившись, король кинулся к зверю, чтобы прекратить его предсмертные муки. И лишь только кинжал завершил свое дело, на поляну упала тень. Сначала Любимчик подумал, что на солнце набежало облако. Но вдруг ледяной холод пробежал по жилам, и он почувствовал, что за спиной кто-то стоит. Словно нашкодивший мальчишка повернул король голову и задрожал от ужаса. Огромный рыцарь на трехглавом коне возвышался над ним, закрывая солнце. Лицо великана прикрывало забрало в форме кабаньей головы, а в прорези над стальными клыками