Стылое море небрежно бросало обломки льдин на каменистый берег. Снорри, отвел взгляд от разбитой, полурастаявшей зимней дороги, покосился на низкое солнце и невесело вздохнул - середина весны, а об уехавших на торг в Уппсалу не было ни слуху, ни духу.

   - Эге-гей, сын Хельгера! - знакомый голос заставил мальчишку обернуться. - Никак совсем приуныл? Викингу такое не к лицу!

   - Здравствуй, Гуннар! - от лестного слова, щеки Снорри покраснели, называть двенадцатилетнего подростка воином было, конечно, еще рано. Но старший сын владельца соседского Ньердсхольма уже почти год как был обручен с его сестрой - конопатой хохотушкой Гейрлег. И несмотря на почти десятилетнюю разницу в возрасте вел себя с парнишкой по-дружески, как со взрослым, особенного после того, как тот поучаствовал в настоящем морском походе против ютов, что прошлой осенью разоряли селения на побережье Сёдерманланда. Тогда по зову конунга Свена все восточное побережье выставило бойцов. Вышедшие в море десятки драккаров сразу отбили у пришельцев охоту искать добычу в здешних местах. Потому подростку не довелось участвовать даже в мелкой стычке, но все равно - первый поход есть первый поход, и теперь уже он с полным правом мог называть себя стражем Дракона мачты, как однажды назвал гребцов их морского коня заезжий скальд.

   - Как там поживает моя нареченная?

   - А то сам не знаешь? Конопушек от весеннего солнца стало еще больше! - Снорри был искренне рад приятелю, который заезжал к ним не далее, как позавчера.- Вся в хлопотах о приданном, пока время позволяет. Конечно, до свадьбы еще далеко, но ведь летом будет полно других дел. Уже скоро надо будет готовиться к севу, вот только отец чего-то задерживается!

   - Нашел о чем переживать, дружище! - от добродушного хлопка загрубелой ладонью парень едва не присел. Неудивительно, здоровяк Гуннар был на голову выше его и вдвое шире в плечах.- Ты просто забыл, что этот год - последний в девятилетье, а потому блот должен быть особым и длиться девять дней! Да и на тинге решить немало предстоит. А еще торг...

   Уши Снорри сразу заалели. Как же он мог забыть! Ведь отец перед отъездом рассказывал, что в этот раз предстоит Великий Блот - торжественная жертва главным Богам: Одину, Тору и Фрейру с Ньёрдом - чтобы не отвернулись от свеев в следующие девять лет.

   - Но погоди, я же ехал не за тем,- не обращая внимания на его смущение, продолжал Гуннар.- Утром чей-то торговый кнорр, шедший с севера, застрял на камнях у Рогатой скалы и прислал лодку с зовом о помощи. Старый Викар, что плавал кормщиком еще с моим дедом, взялся столкнуть их с коварной отмели. А потом они придут ночевать к нам, в очагах медового зала рабы-трэлли уже развели огонь побольше, чтобы выгнать сырость. А мать решила позвать соседей - торговец, наверняка, принес новости из Уппсалы, да и мне лишний повод повидаться с невестой,- хитрая усмешка скрылась в короткой бороде,- вот, гляди, что я припас для нее.

   - Красивые,- Снорри, одобрительно кивнув, вернул замысловатые бронзовые застежки-уточки,- только сегодня не судьба. Гейрлег с мамой уехали в дальнюю усадьбу. Жена Рейва, тамошнего бонда, никак не разродится, и он без женщин нипочем не справится.

   - Ну, значит, так распорядились вещие норны, прядущие нить человеческой жизни,- Гуннар взгромоздился в седло и, видно что-то решив про себя, предложил.- Тогда поезжай хоть ты со мной, заночуешь, а завтра и вернешься к своим с новостями.

   - Давай, забирайся,- он протянул руку смутившемуся подростку и усадил того впереди себя,- мы ведь уже почти родственники...

   ***

   - Коль первую чашу мы пили за хозяев дома, то вторую по справедливости надлежит поднять в честь владыки морей Ньерда и мужа, который всех более из здесь сидящих достоин состоять в его дружине! - высокий плотный приезжий, если не знать, что купец, то и не отличишь от прочих корабельщиков, встал и стукнулся чашей со старым Викаром, которому годился в сыновья. И все собравшиеся мужчины - женщинам, кроме самой хозяйки дома почтенной Фрейдис, сидящей сейчас во главе стола, не полагалось находиться в дружинном доме - разразились приветственными криками.

   - Мы хлебнули лиха-

   Путь назад заказан

   Всем, кто под угрозой

   Конунгова гнева.

   .

   Взять сию скотину

   Волн хотели тролли -

   Лишь служитель Ньерда

   Беглецов спас жизни.

   Старый кормщик покраснел от удовольствия, слушая хвалебную вису. Затем стащил с запястий два фигурных браслета потемневшей бронзы, чтобы одарить седовласого скальда, зябко кутавшегося в старый шерстяной плащ, несмотря на жаркое пламя, что ревело в очаге. Но тот лишь усмехнулся, глядя на украшения:

   - Прости, достопочтенный, но не могу принять твоего дара.

   - Почему? - потемнел лицом Викар, и все присутствующие притихли в опасении назревающей ссоры, ибо отказ от подарка бесчестит дарителя.

   - Не принимай на свой счет мои слова, искусный укротитель волн,- казалось, один только скальд оставался спокойным в тот миг.- Самого могучего воина достойны украсить эти обручья, не носить мне имя Арнир!

   А я рад бы, да уже давно ничего не могу одеть на правую руку,- он выпростал из-под плаща обрубок.- С тех пор, как сорок три года назад Магнус-конунг велел отрубить ее, как и каждому из оставшихся в живых защитников Йомсбурга.

   Краска стыда покрыла лицо Викара-кормщика, а Снорри, примостившийся в дальнем углу, замер, не сводя глаз с говорившего. Знаменитый Арнир Однорукий Скальд, который, оказывается, был в молодости йомсвикингом - членом братства лучших в мире морских воинов! Коих едва-едва сумели одолеть, навалившись вдесятеро превосходящими силами!

   - Прости, достославный Тюр скальдов,- хозяйка усадьбы пришла на помощь смутившемуся Викару, величая приезжего именем однорукого Бога Доблести,- будет справедливо, если вы разделите обручья и