подслеповатыми глазами. Поморщился — ему не нравился запах толпы. Стоящий наготове адъютант заметил недовольную гримасу своего повелителя и опрыскал Хакана любимым одеколоном. Старик снял с пояса инкрустированную фляжку с мет‑квиллой, отвинтил крышку и сделал большой глоток. Огонь пробежал по его жилам. Сердце забилось быстрее, а глаза прояснились.

— Приведите их, — рявкнул он.

У Хакана был дребезжащий, пронзительный голос, но он вселял ужас в толпу, собравшуюся на площади.

Приказ шепотом пронесся по рядам солдат. В Стене Возмездия с шипением разверзлась дыра. Послышался скрежет механизмов, и на месте дыры медленно возник постамент.

Толпа содрогнулась, когда глазам собравшихся предстали закованные в цепи пленники, которые морщились от непривычно яркого света. Отряд солдат выскочил на постамент и начал подталкивать сорок пять мужчин и женщин к стене. Из стены выдвинулись специальные крюки, и обреченные узники оказались крепко прикованными к ней.

Несчастные с ужасом смотрели на Хакана. Тот сделал еще один глоток из своей фляжки и, когда жидкость вновь обожгла ему горло, удовлетворенно хихикнул.

— Ну, не тяните!

Инквизитор в черном одеянии выступил вперед и принялся зачитывать имена и признания каждого из приговоренных к смерти преступников. Список их злодеяний был достаточно длинным: заговор ради получения прибыли… хранение запрещенных товаров… кража с богатых рынков элиты Джохи… сокрытие доходов… и так далее и тому подобное…

Старый Хакан хмурился всякий раз, когда называлось новое преступление, потом кивал и улыбался, услышав, что обвиняемый признал свою вину.

Наконец, инквизитор закончил читать, спрятал свиток со списком в рукав своего одеяния и повернулся к Хакану, дожидаясь его решения.

Старик снова глотнул из фляги и поправил микрофон у рта. Его скрипучий, пронзительный голос заполнил площадь и зазвучал с экранов в миллиардах домов обитателей звездного скопления Алтай.

— Когда я смотрю на ваши лица, мое сердце наполняется жалостью, — начал он, — однако мне стыдно. Вы все джохианцы… как и я. Раса джохианцев составляет большинство на Алтае — значит, мы должны служить примером для всех остальных. Что почувствуют другие люди Алтая — торки, когда узнают о ваших злодеяниях? Не говоря уже о инопланетянах, которые всегда были не в ладах с нашей моралью. Да… Что подумают суздали и богази, зная, что вы, джохианцы — наши самые уважаемые граждане — нарушаете закон и из‑за вашей жадности подвергаете опасности общество? Я знаю, мы живем в трудные времена. Долгие годы войны с вонючими таанцами мы страдали и подтягивали пояса — и умирали, да! Но какими бы тяжелыми ни были испытания, мы сохраняли верность Вечному Императору.

Он слегка передохнул.

— И позднее — все думали, что врагам удалось убить его, а мы продолжали борьбу, когда подлецы, убившие нашего властителя, продолжали обкладывать нас непомерными налогами. Всякий раз я обращался к вам с просьбами о помощи, и нам удалось сохранить наше созвездие и дождаться возвращения Императора. Я всегда верил, что он к нам вернется. Наконец, — продолжал Хакан, — он снова с нами. Император покончил с гнусным Тайным Советом. И посмотрел: кто все эти годы хранил ему верность? Император нашел меня — вашего Хакана. Уже почти два столетия я остаюсь надежным, верным и сильным слугой властителя. А потом он увидел вас — моих детей. И Вечный Император улыбнулся. С этого момента к нам снова начала поступать антиматерия два. Наши заводы ожили. Космические корабли получили доступ на самые богатые рынки Империи. Но нам удалось решить еще не все проблемы, — не унимался Хакан. — Таанские войны и деяния подлого Тайного Совета нанесли тяжелый урон Империи. Да и нам тоже. Впереди годы напряженной работы, прежде чем мы снова станем процветать. А пока это время не наступило, мы должны продолжать приносить в жертву наши собственные удобства ради прекрасной жизни в будущем. Сейчас все мы голодны. Однако никто не умирает от истощения. Алтай получает больше АМ‑2, чем многие другие миры, благодаря моим дружеским отношениям с Императором. Но этого хватает только на то, чтобы поддерживать торговлю.

Хакан помолчал немного, чтобы еще раз смочить горло.

— Жадность — самое страшное преступление в нашем маленьком королевстве. Потому что сейчас жадность — все равно, что массовое убийство! Каждое зернышко, которое вы крадете, каждая капля выпивки, которую вы продаете на черном рынке, отняты у наших детей, которые обязательно будут голодать, если мы не покончим с этим страшным пороком. То же самое могу сказать и о бесценных запасах АМ‑2. Или полезных ископаемых, необходимых для восстановления промышленности и производства одежды, которая прикроет нашу наготу. С тяжелым сердцем выношу я приговор. Я читал письма ваших друзей и возлюбленных, мольбы о милосердии. Я рыдал над каждым из них. В самом деле, лицо мое не просыхало. Эти письма повествуют о печальных историях тех, кто сбился с истинного пути, о существах, которые поверили в ложь наших врагов или попали под влияние дурной компании.

Хакан стер несуществующую слезинку с лишенных ресниц век.

— У меня достанет милосердия на всех вас. Но я должен воздержаться от его проявления. Поступить иначе было бы преступно. Поэтому я вынужден приговорить вас к самой позорной смерти, в назидание тем, кто будет достаточно глуп, чтобы поддаться искушению жадностью. Я могу позволить себе лишь самое маленькое проявление слабости. Надеюсь, мои верные подданные простят меня — ведь я очень стар и меня так легко растрогать.

Он наклонился вперед так, что его лицо заполнило экраны — маска сострадания. По другую сторону экрана находилось сорок пять обреченных на смерть существ.

— Каждому, каждому из вас я сострадаю… Мне очень жаль, — хрипло прошептал Хакан.

Потом выключил микрофон и повернулся к своему адъютанту.

— Ну, а теперь быстро кончайте с этим. Я не хочу, чтобы буря застала меня здесь. — Хакан откинулся на спинку трона, чтобы понаблюдать за казнью.

Раздались короткие команды, и взвод с огнеметами занял позицию. Длинные стволы наведены. Толпа испустила глубокий вдох. Обреченные пленники бессильно повисли на своих цепях. Из далеких туч прозвучали раскаты грома.

— Кончайте, — оскалился Хакан.

Из дул огнеметов вырвался огонь. Жидкие струи пламени ударили в Стену Возмездия.

В толпе кое‑кто отвернулся.

Вожак стаи суздалей по имени Ютанг с отвращением пролаяла:

— Больше всего меня достает этот запах. От него тошнит! У всей еды становится вкус поджаренных джохианцев.

— Люди и так