здесь? — спросила Инга.
— Уже второй месяц. И назад не спешит. Говорит, что на старости лет север действует на нее лучше, чем юг…
Алеша понимал: как бы там ни было, а приказ начальника базы он все-таки нарушил и за это ему придется расплачиваться. Правда, Елагин, когда Алеша вылез из самолета, крепко его обнял, но потом отвел в сторону и, показав глазами на спускающихся по трапу Юту, Дубилина, механика и радиста, сказал: — Ты ведь мог отправить их всех на тот свет… Ты думал об этом? — Что ж теперь толковать, — ответил Алеша. — И разве те, другие, хуже нас? — Это не ответ, — сказал Елагин. — Не ответ, понял? И ты не виляй. Я приказывал тебе вернуться? — Если бы я вернулся, ни вы, ни я никогда себе этого не простили бы. Может, я ошибаюсь? — Иди! — сказал Елагин, подталкивая Алешу в спину. — Поговорим в кабинете. — Поговорим, — кивнул Алеша. Но прежде чем Елагин продолжил этот разговор, он вызвал синоптика и спросил: — Долго будет продолжаться такая вот кутерьма? Я говорю а пурге. — Циклон очень мощный, товарищ начальник, — ответил синоптик. — Он только-только пришел, а когда пройдет… Думаю, что недели две все будет продолжаться в таком же духе. — Хорошо, можете быть свободны, — проговорил Елагин. Потом он долго распекал Алешу, но Алеша видел, что Елагин шумит не зло, Алеша был уверен, что этот старый пилотяга, если бы ему пришлось решать такую же задачу, решил бы ее точно так же, как и сам Алеша. Ну и пусть шумит, думал Алеша. Он пережил тут немало, ему надо что-то сделать, чтобы прийти в себя. Вот он и делает… — За нарушение приказа я отстраняю тебя от полетов, — сказал Елагин. — Понял? Слишком вы много на себя берете, герои! Вам на все наплевать… — Я вас понял, товарищ начальник, — с удивительной покорностью ответил Алеша. — Отстраняете от полетов. — Да. На две недели. Алеша не удержал улыбки: — Пока пройдет циклон? — Поговори!.. А теперь иди. — Куда? — К себе. И хорошо все обдумай… Нет, подожди, я провожу тебя. Ты не возражаешь? Алеша думал, что Елагин хочет посидеть с ним часок-другой в его комнате, о том о сем с ним поговорить, но у самой двери начальник базы вдруг сказал: — Ладно, приду к тебе потом… Сейчас не время. Бывай здоров. Сбросив в прихожей унты и сняв меховую куртку, Алеша прошел в комнату, устало опустился на стул, на мгновение закрыл глаза. И сразу же на него помчалась льдина, похожая на осколок айсберга. «Ты ведь мог отправить их всех на тот свет…» А разве он сам не отправился бы вместе с ними? Черт, хорошо, что все уже позади. — Алеша, ты еще не обедал? — неожиданно услышал он. Секунду-другую он продолжал сидеть все в той же позе. Потом, не оборачиваясь, спросил: — Что? — Алешка! Инга выскочила из кухоньки, повисла у него на плечах, снова закричала: — Алешка! И не было больше ни пурги, ни похожей на осколок айсберга льдины, ни острых, словно волчьи морды, торосов. Жизнь, как сказал старый командир корабля, повернулась другим боком. — Это ты! Алеша прижался лбом к теплому виску Инги и повторил: — Это ты…
Алеша понимал: как бы там ни было, а приказ начальника базы он все-таки нарушил и за это ему придется расплачиваться. Правда, Елагин, когда Алеша вылез из самолета, крепко его обнял, но потом отвел в сторону и, показав глазами на спускающихся по трапу Юту, Дубилина, механика и радиста, сказал: — Ты ведь мог отправить их всех на тот свет… Ты думал об этом? — Что ж теперь толковать, — ответил Алеша. — И разве те, другие, хуже нас? — Это не ответ, — сказал Елагин. — Не ответ, понял? И ты не виляй. Я приказывал тебе вернуться? — Если бы я вернулся, ни вы, ни я никогда себе этого не простили бы. Может, я ошибаюсь? — Иди! — сказал Елагин, подталкивая Алешу в спину. — Поговорим в кабинете. — Поговорим, — кивнул Алеша. Но прежде чем Елагин продолжил этот разговор, он вызвал синоптика и спросил: — Долго будет продолжаться такая вот кутерьма? Я говорю а пурге. — Циклон очень мощный, товарищ начальник, — ответил синоптик. — Он только-только пришел, а когда пройдет… Думаю, что недели две все будет продолжаться в таком же духе. — Хорошо, можете быть свободны, — проговорил Елагин. Потом он долго распекал Алешу, но Алеша видел, что Елагин шумит не зло, Алеша был уверен, что этот старый пилотяга, если бы ему пришлось решать такую же задачу, решил бы ее точно так же, как и сам Алеша. Ну и пусть шумит, думал Алеша. Он пережил тут немало, ему надо что-то сделать, чтобы прийти в себя. Вот он и делает… — За нарушение приказа я отстраняю тебя от полетов, — сказал Елагин. — Понял? Слишком вы много на себя берете, герои! Вам на все наплевать… — Я вас понял, товарищ начальник, — с удивительной покорностью ответил Алеша. — Отстраняете от полетов. — Да. На две недели. Алеша не удержал улыбки: — Пока пройдет циклон? — Поговори!.. А теперь иди. — Куда? — К себе. И хорошо все обдумай… Нет, подожди, я провожу тебя. Ты не возражаешь? Алеша думал, что Елагин хочет посидеть с ним часок-другой в его комнате, о том о сем с ним поговорить, но у самой двери начальник базы вдруг сказал: — Ладно, приду к тебе потом… Сейчас не время. Бывай здоров. Сбросив в прихожей унты и сняв меховую куртку, Алеша прошел в комнату, устало опустился на стул, на мгновение закрыл глаза. И сразу же на него помчалась льдина, похожая на осколок айсберга. «Ты ведь мог отправить их всех на тот свет…» А разве он сам не отправился бы вместе с ними? Черт, хорошо, что все уже позади. — Алеша, ты еще не обедал? — неожиданно услышал он. Секунду-другую он продолжал сидеть все в той же позе. Потом, не оборачиваясь, спросил: — Что? — Алешка! Инга выскочила из кухоньки, повисла у него на плечах, снова закричала: — Алешка! И не было больше ни пурги, ни похожей на осколок айсберга льдины, ни острых, словно волчьи морды, торосов. Жизнь, как сказал старый командир корабля, повернулась другим боком. — Это ты! Алеша прижался лбом к теплому виску Инги и повторил: — Это ты…