Руна Аруна
ПРОБУЖДЕНИЕ НЕЛЛИ
"Всякая живая тварь, к ужасу других, могла
в то время создавать любую другую...".
М.Павич, Хазарский словарь
Все должно быть именно так, как раньше... Неловко расправляя помятые темно-зеленые листочки, Герман заметил, что у него дрожат руки. Спокойнее... Осталось совсем недолго. Ваза качнулась. Черт... Успел. Смазав ладонью упавшие на стеклянную поверхность столика капли, он попятился к двери. Оглядел комнату в последний раз. Все на месте. Все в порядке. Как же она будет рада...
***
Нелли задумчиво тронула прохладный тугой бутон. Розы... И лак - почти такого же оттенка. Надо попробовать золотистый. Хорошо будет выглядеть на тонких пальцах, особенно летом. Она подошла к окну. Если долго смотреть вдаль, решетки становятся почти незаметны. Как будто растворяются у тебя в глазах. Кругом зелень... Не знала, что деревья живут так долго. Как это здорово - вернуться, наконец, домой...
***
"...я так счастлива, что мы снова вместе. Ты ведь тоже ждал этого момента, правда? Ты прекрасно выглядишь. До скорой встречи. Целую, Нелли."
Герман поднес записку к губам. Девочка моя... Ваза с букетом была переставлена на тумбочку. Постель смята. Небрежно брошенный лиловый халатик. Шоколадная обертка. Блестящий пузырек лака. Духов. И запах... Она всегда любила цветы. Нужно будет принести ландышей.
***
Какой же ты у меня замечательный! Нелли зарылась лицом в упругий кремовый мех. Плюшевый мишка! Такой же, как раньше! Только больше. Больше и мягче. И пахнет... свежестью... счастьем. Новогодними мандаринами. Шоколадом. Цветами. Травой... Хочется ее потрогать, коснуться босыми ступнями. За окном теперь ночь. Трава остыла, намокла. Сбросив игрушку с кровати, Нелли легко подбежала к двери, подергала ручку. Заперто...
***
Герман долго рассматривал длинные тонкие царапины возле замка. Пилку для ногтей надо было, конечно, убрать. "Выпусти меня отсюда!" - кричало зеркало в ванной. В раковине замер изувеченный карандашик помады. Клочья кремового меха на ковре. Под ногами хрустят осколки разбитой вазы. Размозженные скользкие бутоны. Вздохнув, Герман поставил раскрытую сумку на уцелевший столик и начал складывать разбросанную по комнате одежду. Знал ведь, что самому не справиться...
***
- И она с вами не разговаривает?
- Нет, я ее даже не видел.
Герман терпеливо наблюдал, как пальцы Ирины двигались по встроенному в кресло экрану. У нее слишком бледная кожа. Такой яркий лак придает ей нездоровый оттенок. Да и ногти коротковаты для красного цвета. И вообще, пальцы толстые, и рука некрасивая. Герман перевел взгляд на лицо следователя. Синее ей явно не идет. Не повезло, что форма такая. "Какая, к черту, форма? - чуть не вслух одернул он себя. - Их еще в прошлом веке отменили. Что за бред!"
- А у вас не бывает в последнее время странных мыслей или ощущений?
- Не бывает.
Как же, стану я тебе говорить, о чем только что думал. Или о том, как ночью присел в нужнике, вместо того, чтобы встать в привычную стойку.
Ирина сдвинула экран обратно к поручню и слегка наклонилась вперед.
- Герман Алексеевич. Я не смогу вам помочь, если вы не будете делиться информацией. В данной ситуации важны детали. Очень важны. Пожалуйста, постарайтесь вспомнить.
Вспомнить. Что вспомнить? Я мог бы многое тебе порассказать.
***
Он действительно помнил многое. Ни одна из его ППР* не включала в себя модерацию памяти. Хотя, одно время, сразу после ухода Нелли, Герману казалось, что в его мозгу поселилось нечто постороннее. Нечто ускользающее именно в ту минуту, когда он пытался его обдумать и сформулировать. Стогов тогда назначил ему какую-то терапию. Да. В двадцатом все было проще. И сложнее.
Не в пример большинству, Герман не хотел забывать, как оно было раньше. В двадцатом. В двадцать первом. Глядя на размеренно струящееся кверху здание Корпорации, он каждый раз вспоминал серые, желтые, грязно-розовые постройки, раздирающие небо на бесформенные куски. Камень, камень, стекло. По сути, тоже камень. А внутри - аккуратные клетки. Прямые поверхности. Прямые стены. Прямые углы. Комнаты. Комнатки. Паркет и линолеум. Квадратные метры и сантиметры. Люди, глотающие миллионы раз пережеванный другими воздух. Крошечный офис, крошечный бизнес. Кто ж тогда знал, что ему суждено вырасти в Корпорацию. Корпорацию Германа.
И Катя. Катя, доверчиво вкладывающая тонкие пальчики в его дрожащую, потеющую руку. Катя, запрокидывающая к нему лицо и медленно закрывающая глаза. Катя в открытом длинном платье со шлейфом, в руках - белые розы. Он еще забыл тогда срезать шипы. Катя в черном импортном костюме с резными пуговицами. В потертом фланелевом халате... раздраженно заваривающая утренний кофе на дешевой газовой плите.
А потом - Нелли. Мир сузился. Превратился в конус. В воронку. Только Нелли имела в нем смысл. Только ее будущее. Одной ее улыбки было достаточно, чтобы полумертвый от усталости Герман мгновенно забывал о прошедших в нечеловеческом ритме неделях.
Им со Стоговым удалось закрепиться на рынке с конце двадцатого. Через несколько десятилетий, сразу же после первой своей ППР, Герман начал по-крупному вкладывать в генную инженерию. Теперь, в двадцать втором, практически все значительные разработки в этой области финансировались представляющими Корпорацию группами. Именно поэтому, когда Герман решился, наконец, на ВГИ**, он не встретил откровенного противодействия. Его просто не могло быть.
Программа Временных Генных Изменений допускала Пробуждение близких родственников. В особых случаях.
