именно поэтому до меня не сразу доходит, что звенит отнюдь не в моих ушах, а
телефон. С досадным стоном, я шарю руками по кровати, но, за исключением двух
голых задниц, так ничего и не нащупываю. Приоткрыв глаза, я замечаю уже
знакомую мне картину: две сногсшибательные блондинки посапывают у меня под
боком. М-да, вчера была та еще ночка.
Айфон перестал трезвонить, чем существенно облегчил мое самочувствие. Однако
мое счастье длится недолго. Очевидно, звонит кто-то крайне настойчивый. И я
догадываюсь кто… С горем пополам мне удается перелезть через блондинку, имени
которой не помню, а затем и схватить телефон с тумбочки.
Стоит мне заметить на экране слово «отец», как мое лицо тотчас же морщится.
— Я слушаю, — несколько хриплым голосом ответил на звонок.
— Ты, мелкий мерзавец, совсем уже охамел? — орет на меня отец, да так громко,
что мне приходится оторвать трубку от уха.
Услышанное заставляет меня озадачиться. В прошлый раз, когда я «охамел», меня
чуть не выперли из команды. Интересненько, что на этот раз? Благо, мне не
приходится задавать этот вопрос и слушать далее нецензурную брань в свой адрес.
— Почему мне звонит Виктор Иванович и говорит, что ты в списках на отчисление’?
Опа, а вот это что-то новенькое.
— Как? — несколько ошарашено произнес.
— Это я у тебя хотел спросить как! — отец устало вздыхает, и на долю секунду во
мне даже просыпается совесть. Я могу представить, как он снимает свои очки и
устало трет переносицу. — Ты думаешь мне легко? Ты думаешь мне не больно?
— сипло произнес он, а мое горло между тем сжалось.
Он позволяет себе слабость, но всего на миг затем его голос вновь приобретает
строгие нотки и мужчина изрекает:
— Чтоб к двенадцати был в деканате, я договорился. Вечером ко мне.
Не успел я возмутиться, ведь на вечер у меня уже были кое-какие планы, как папа
бросает трубку. Очевидно, ему глубоко плевать на то, что у меня там
запланировано. Недовольно скривившись, я оглядываю комнату и замечаю, что
девушки уже проснулись. Знали бы парни, что я вчера устроил, надевали бы мне по
шее. Хорошо, что их нет. Баринов уже вторую неделю ночует у Камилы, так как ее
бабушка в Италии, а Тим с Яной улетели в Прованс. Вчерашнего куража во мне не
осталось, и нынче терпеть дам в своей постели я не намерен.
— одевайтесь! — грубо рявкнул, после чего направился в уборную.
Две блондиночки, вероятно недовольные, а еще не особо сообразительные, стоят
передо мной когда я выхожу из душа с полотенцем на бедрах.
— Вы еще тут? — спросил, хмуро на них глядя исподлобья.
— Дань, — делает шаг ко мне более смелая, — может встретимся…
— Нет, — отнюдь не по-джентельменски прерываю. — Это, дамы, была
одноразовая акция. И вы, между прочим, уже задержались…
На лице девушек сперва отображается досада (чему я, безусловно, не верю), а
затем, хмыкнув, они, гордо приподняв подбородок, уходят, не забыв напоследок
хлопнуть дверью. И все же странные они существа, эти бабы. Вчера надо было
думать про свою гордость, когда в кровать ко мне прыгали.
Впрочем, я не могу не отметить, как мне повезло. Эти по крайней мере не буйные,
Бог миловал! Не уверен, что способен сейчас пережить драму, особенно учитывая
то, что через полчаса я должен быть у дверей деканата. Благо, я всегда был
пунктуальным, потому на месте ровно в положенное время.
Я постучал и, услышав четкое «входите», открыл дверь.
— Здравствуйте, Виктор Иванович, — вежливо отозвался.
— Здравствуй, — мельком взглянув на часы, произнес профессор.
Говоря откровенно, я давно не был в универе. Примерно два месяца. Пожилой
мужчина внимательно на меня смотрит, словно ждет, что я покаюсь, но
оправдываться я ни перед кем не намерен.
— Даниил, ваше положение сейчас несколько затруднительно, — строго начал
преподаватель. — Я вашему отцу многим обязан, — я усмехаюсь на этих словах.
Еще бы, последние два года отец занялся политикой и не раз находил спонсоров,
да и сам спонсировал наш университет, — поэтому принял к вниманию его просьбу.
Мне удалось договориться с преподавателями и вам поставят зачеты, но взамен
ваш отец настоятельно просил найти для вас работу.
Мое лицо медленно вытягивается, а кулаки между тем сжимаются.
«Черт!» — мысленно стону.
«Хорошего не жди…» — подсказывает мне подсознание.
— Вы и другие студенты будете помогать подавать документы абитуриентам, —
«обрадовал» меня Виктор Иванович.
— Но у меня уже есть дело! — возмущенно вскрикнул.
— Да, я знаю, что у вас договоренность с физруком, но поймите международные
отношения не относятся к кафедре физ-подготовке.
Скулы заиграли на моем лице, что ж, папочка, будь по твоему.
— Я вас понял, — встав со стула, бросил я.
— Хорошо, вам позвонит староста и предупредит заранее.
— Спасибо, — сквозь зубы процедил, а затем покинул деканат.
М-да, лето обещает быть «замечательным».
Вполне возможно где-то в подсознании я знал, что сам набокопорил, однако, сейчас
не был готов это признать. Рана была еще свежа, и я четко помнил образ своей
матери с чемоданом, которая покидала наш дом с молодым любовником. Впрочем,
вряд-ли такая картина вообще может забыться. Даже годы не способны это
стереть.
Должно быть, это моя кара — неверные женщины. Я действительно завидовал
своим друзьям, что им попались такие девушки. Они были влюблены, а главное их
любовь была взаимная.
Спросите, что может быть хуже матери, которая в течении долгого времени
трахалась с парнем лет на пять старше её сына? Я вам отвечу, это застать свою
девушку с раздвинутыми ногами перед каким-то бородатым байкером.
Злата даже не удосужилась объясниться, просто пожала плечами и сказала, что ей
не хватало ощущений. Ощущений ей, мать твою,