А кто мне может быть

                                еще родней и ближе?

Я вспоминаю Токио,

                              еще одну семью,—

В моих руках

                    в письме пришедший

                                                    снимок:

Жена и дочка в кимоно,

                                    в краю,

Где я впервые

                     повстречался с ними.

Японию я помню —

                            страшный гриб

Как будто бы еще

                           висит над Хиросимой:

Больничная палата, мальчик, как старик,

Страдающий невыносимо…

Вот мир каков!

                     А должен он цвести

На всех материках

                               и параллелях,

Чтоб каждый злак

                           обязан был расти —

Как мы хотим,

                      как мы ему велели!

И я хочу,

             чтоб сын вихрастый мой

Мог

      к сверстнику

                          поехать в Сан-Франциско

И чтоб не пахло на земле

                                      войной

И призрака ее

                    не видно было

                                          близко.

Пусть встретятся,

                          еще друзей найдут,—

Планета широка

                         и превосходна!

Пусть дышат, как орлы,

                                  и пусть живут,

Как людям полагается —

                                    свободно!

И потому я с голубем стою

И обращаюсь через океаны

В одну семью,

                     затем еще в семью,

В одном краю,

                      потом в другом краю,

Неся мечту заветную свою

Через моря

                 и все меридианы!

Вот почему я

                      с голубем стою!