немыслимо хорошо.
— Да уж… — задумчиво протелепатировал Пётр. — До того хорошо, что если бы Иньш не использовал кое-какие магические штучки, они бы так и не вспомнили ни о ком из нас… Всеобщее, понимаешь, Счастье… Ладно, Ван. Теперь мы с тобой телепатически сможем общаться не хуже, чем по мгновенной связи. Правда, Иньш?
— Да, господин Ван Юй, сможете.
— Так что буду держать тебя в курсе. А ты пока особенно не распространяйся… Тут, понимаешь ли, такое… чтобы хоть чуточку въехать, мне с сапиенсами надо съесть не один пуд соли… Ну, пока, Ван. Спасибо, что побеспокоился.
— Рад, Пётр, что ничего плохого с тобой не случилось. Спасибо, Иньш, что выручил моего друга. Буду постоянно на связи. Пока.
Солнце, цепляясь за верхушки деревьев, медленно опускалось в лес. Этот, перевернувший всю жизнь Петра, безумно длинный день заканчивался. — …ну да, Пётр, отчасти и из-за вашей агрессивности, — привалившись спиной к западной стене дольмена, на вопрос ксенобиолога о том, почему они так долго таились от людей, неторопливо и обстоятельно отвечал Иньш. — Но это не главное. Если ваша цивилизация достигла уровня межзвёздных перелётов, значит, она научилась контролировать свою агрессивность. В противном случае вы бы уничтожили себя несколько сотен лет назад. Хотя сказать, что вы полностью избежали этой угрозы, не могу. Вам ещё предстоит преодолеть два-три больших искушения. Но процентов на 96–98 — да. Нет, дело в другом. Столкнувшись с цивилизацией, которая внешне так походит на вашу, а внутренне так от неё отличается, вы неизбежно испытали бы культурный шок. И как нам ни нужна ваша ментальность, мы, чтобы не причинить вам вреда, старались быть очень осторожными. И если бы не Взыскующие Всеобщего Счастья, не их неуклюжие попытки одарить вас блаженством, мы бы к вам присматривались ещё очень долго. И ты бы, Пётр, ничего не подозревая, провёл очень увлекательный год среди дружелюбно настроенных людей «каменного века»… Но, как видишь, всё пошло далеко не по плану. Большое Равновесие оказалось нарушенным — я был вынужден задействовать пси-генератор на полную мощность. А впрочем… ничего страшного! Что мы «дикари» не совсем обычные, это вы поняли вскоре после знакомства с нами. И почему бы вдобавок нам не иметь уникальных экстрасенсорных способностей? А, Пётр? Не дожидаясь ответа на свою заключительную реплику, Иньш встал и принялся собирать сухой хворост. Выжатый как лимон ксенобиолог, не имея сил подняться с травы, рассеянно следил за ловкими движениями сапа, время от времени давя садящихся на него крылатых кровососов. Собрав небольшую кучку сухих веток, Иньш щёлкнул пальцами и от проскочившей между ними голубой искры затеплил маленький костерок. Увидь Пётр этот фокус ещё вчера, он бы поразился уникальным способностям аборигена, но сегодня… сейчас… того ли ещё можно было ждать от существа, которое древнее всей человеческой истории! Опустившись на землю рядом с ксенобиологом, Иньш нанизал на острую ветку непонятно как и когда им изловленную и выпотрошенную крупную рыбину и пристроил её печься над огнём. Откупорил захваченную из лодки большую глиняную посудину с вкусным перебродившим соком местных ягод и протянул антитеррианину. — А знаешь, Пётр, когда тебе 150 тысяч лет, начинаешь ценить простые радости жизни. Особенно — дружеское участие. Сказав это, сап бережно дотронулся до поросшей густыми рыжими волосами груди ксенобиолога, извлёк из них притаившуюся блоху, сунул её себе в рот и с хрустом перекусил крепкими голубовато-белыми резцами.
Солнце, цепляясь за верхушки деревьев, медленно опускалось в лес. Этот, перевернувший всю жизнь Петра, безумно длинный день заканчивался. — …ну да, Пётр, отчасти и из-за вашей агрессивности, — привалившись спиной к западной стене дольмена, на вопрос ксенобиолога о том, почему они так долго таились от людей, неторопливо и обстоятельно отвечал Иньш. — Но это не главное. Если ваша цивилизация достигла уровня межзвёздных перелётов, значит, она научилась контролировать свою агрессивность. В противном случае вы бы уничтожили себя несколько сотен лет назад. Хотя сказать, что вы полностью избежали этой угрозы, не могу. Вам ещё предстоит преодолеть два-три больших искушения. Но процентов на 96–98 — да. Нет, дело в другом. Столкнувшись с цивилизацией, которая внешне так походит на вашу, а внутренне так от неё отличается, вы неизбежно испытали бы культурный шок. И как нам ни нужна ваша ментальность, мы, чтобы не причинить вам вреда, старались быть очень осторожными. И если бы не Взыскующие Всеобщего Счастья, не их неуклюжие попытки одарить вас блаженством, мы бы к вам присматривались ещё очень долго. И ты бы, Пётр, ничего не подозревая, провёл очень увлекательный год среди дружелюбно настроенных людей «каменного века»… Но, как видишь, всё пошло далеко не по плану. Большое Равновесие оказалось нарушенным — я был вынужден задействовать пси-генератор на полную мощность. А впрочем… ничего страшного! Что мы «дикари» не совсем обычные, это вы поняли вскоре после знакомства с нами. И почему бы вдобавок нам не иметь уникальных экстрасенсорных способностей? А, Пётр? Не дожидаясь ответа на свою заключительную реплику, Иньш встал и принялся собирать сухой хворост. Выжатый как лимон ксенобиолог, не имея сил подняться с травы, рассеянно следил за ловкими движениями сапа, время от времени давя садящихся на него крылатых кровососов. Собрав небольшую кучку сухих веток, Иньш щёлкнул пальцами и от проскочившей между ними голубой искры затеплил маленький костерок. Увидь Пётр этот фокус ещё вчера, он бы поразился уникальным способностям аборигена, но сегодня… сейчас… того ли ещё можно было ждать от существа, которое древнее всей человеческой истории! Опустившись на землю рядом с ксенобиологом, Иньш нанизал на острую ветку непонятно как и когда им изловленную и выпотрошенную крупную рыбину и пристроил её печься над огнём. Откупорил захваченную из лодки большую глиняную посудину с вкусным перебродившим соком местных ягод и протянул антитеррианину. — А знаешь, Пётр, когда тебе 150 тысяч лет, начинаешь ценить простые радости жизни. Особенно — дружеское участие. Сказав это, сап бережно дотронулся до поросшей густыми рыжими волосами груди ксенобиолога, извлёк из них притаившуюся блоху, сунул её себе в рот и с хрустом перекусил крепкими голубовато-белыми резцами.
2005 г.