что…

— А если речь не обо мне? Ну, в теории… — Она чувствовала, что голос взволнованно сбивается, но ничего не могла с собой поделать и продолжала говорить слишком торопливо, едва не глотая слова. — Если есть два человека, и одному нужно знать, когда поле другого находится в определённом состоянии. И это не связано ни со здоровьем, ни с эмоциями. Просто… Явление. Может быть, действие…

Мэй так внимательно смотрела на Джин, что вздрогнула, когда рядом раздался странный фыркающий звук, в первый момент показавшийся похожим на всхлип. Крис сидел, спрятав лицо в ладонях, плечи его крупно дрожали, и лишь когда он повёл руки вверх, зарываясь пальцами в чёлку, Мэй поняла, что он смеётся — неудержимо, до слёз.

— Ну ты даёшь! — На этот раз в словах звучал искренний восторг. — Ты вообще понимаешь, что ты сейчас сделала?

— Надеюсь, что да. — Она усмехнулась и почувствовала, как что-то большое и тёплое растёт в груди, щекочет горло.

— Можно я тебя обниму, а?

— Так. — Джин решительно встала и отодвинула стул. — Что-то мне подсказывает, что вы двое собираетесь добавить мне головной боли.

Она явно пыталась казаться строгой, но шальная радость Криса уничтожала любую серьёзность в радиусе километра.

— Да уж, с этими живыми пациентами всегда столько хлопот! — подтвердил он и всё-таки притянул Мэй к себе, едва не задушив от усердия. — Добро пожаловать в клуб, Мышь!

Постскриптум. Новая разметка

Дверь больницы с негромким хлопком закрылась за спиной. Крис обернулся и показал ей язык.

Прохладный ветер растрепал чёрные волосы, смахнул со лба сильно отросшую за две недели чёлку.

Мэй подставила ветру лицо и чуть прикрыла глаза, осознавая себя вне больничных стен. Прошло не так много времени, но мир казался иным, почти незнакомым. И ей не терпелось познакомиться с ним заново.

— Я тебя провожу? — спросил Крис, довольно щурясь в лучах летнего солнца.

— Не надо, — ответила Мэй, надеясь, что это его не расстроит. — Я хочу немного прогуляться одна.

После двух недель, наполненных больничными тревогами и заботами, насыщенных разговорами — такими долгими, что под вечер начинало болеть горло, прежняя жизнь и прежние привычки казались неправдоподобно далёкими, и Мэй не знала, сможет ли к ним вернуться. И хочет ли возвращаться. Не знала — но собиралась выяснить в ближайшее время.

— Хорошо, — легко согласился Крис. — Но при одном условии. — Он на миг состроил серьёзную гримасу, но тут же рассмеялся в ответ на насторожённый взгляд: — В следующий раз мы всё-таки встретимся при каких-нибудь нормальных обстоятельствах!

— Согласна, — улыбнулась Мэй. — Я в понедельник планирую выйти на работу.

— Отлично! Я жутко соскучился по нормальному кофе!

— В таком случае я рассчитываю на щедрые чаевые. — Она изобразила шутливый книксен и направилась прочь — от больничных дверей, от дурманящей заботы, от сладкого ощущения безопасности.

Ночью снова был дождь, и город встречал её влажными солнечными бликами, рассыпанными по брусчатке.

Мэй поймала себя на том, что считает шаги.

На каком из них прошлая жизнь встретит её и вновь закутает в плотный кокон?

На каком из них обещанная безопасность покажется иллюзией?

На каком из них всё станет по-прежнему?

— Эй, Мышь!

Она обернулась. Крис всё ещё стоял у больничных дверей и смотрел ей в след, не пытаясь догнать.

— Ты не одна, — заявил он, и убеждённый голос звонко прокатился по улице. — Тебе больше не нужно быть одной.