тенью. Не помню откуда она, кажется из какой-то сказки.

Лео расплывается в улыбке.

— Абсолютно точно, это из сказки вашего однофамильца, известного русского сказочника прошлого века — Евгения Шварца. Я рад, что вы вспомнили эту сказку. В её конце один из героев высказывает замечательную и очень точную мысль: станет тень нашим другом или врагом — зависит только от нас.

— Мы уже перешли на уровень друзей и врагов? — возмущается доктор Анна.

Я отрицательно качаю головой.

— Лео всего лишь цитировал старую сказку. В те времена понятия добра и зла отличались от нынешних и взаимоотношения между людьми были другими. В одной из сказок братьев Гримм отец отводит детей в лес на съедение волкам. Не надо цепляться за слова, лучше обратим наше внимание на то, что заключено в словесной оболочке.

Шеф обещает подумать над предложением Лео и просит нас вернуться на рабочие места.

Мы победили.

В тот же день я случайно слышу обрывок разговора доктора Анны с Шефом.

— Профессор, у меня такое ощущение, что мы выпустили джинна из бутылки, — говорит Анна.

Профессор Шварц смеётся.

— Не принимайте этого близко к сердцу. Это случилось давным-давно, в ту минуту, когда люди решили заняться наукой..

Часть 16

Император Священной Римской империи стремительно вошёл в залу, где его ожидал начальник тайной службы — невысокий мужчина, одетый в чёрный кожаный плащ и ботинки с серебряными пряжками — .

— Он умер своей смертью?

— Императора не должны беспокоить такие мелочи.

— Ему всего тридцать лет. В народе могут появиться слухи…

— Слухи появляются всегда. Самое благоразумное — не обращать на них внимание.

— А этот, — он кивнул в сторону соседнего зала, — не побоится? В минувшем году его предшественнику отрезали язык, выкололи глаза, вырвали ноздри и переломали все пальцы на руках, чтобы он не мог написать более не слова. А затем посадили на ослицу задом наперёд и возили по Риму на поругание.

Начальник тайной службы не ответил. Лишь кивнул в сторону соседнего зала:

— Архиепископ ожидает встречи с вами.

На лице императора изобразилось сомнение. Слишком многое связывало его с Гербертом Аврилакским, или, как чаще говорят сейчас — Гербертом Реймским. На время его архиехпкскопства в Реймсе пришёлся пик борьбы между динстиямиями Каролингов и Капетингов со Святым престолом. Святой престол вышел победителем из этой борьбы за жемчужину южной Франции только благодаря архиепископу. Но главным было другое. С детских лет Оттон знал, что является императором, и что все, кто вступают в его покои — слуги, призванные исполнять его волю. Герберт был его учителем и наставником. Он поражал молодого императора глубиной своих знаний и стройностью логических построений. Не было вопроса, на который бы Оттон не получал в детстве исчерпывающих и понятных ответов от своего учителя. Не было ситуации, в которой бы учитель не мог бы дать полезного совета. Не было случая, чтобы учитель ошибся. Оттон был готов смотреть на него снизу вверх и преклоняться перед ним — если бы не императорская корона. И вот теперь его учитель, его слуга становился на один уровень с ним. Нет, пусть он узнает о решении Священного Синода от кого-то другого.

— Я встречусь с ним позже. Пригласи его и передай наше решение.

Начальник тайной службы склонился в поклоне и оставался в таком положении до тех пор, пока император не вышел. Как только император скрылся за дверью, начальник тайной охраны подозвал стоявшего поодаль слугу:

— Пригласи сюда архиепископа Равенны и более в зал не возвращайся.

Через минуту в зале появился архиепископ. Он глянул на стоявшего перед ним человека в чёрном кожаном плаще и лицо его вытянулось в изумлении. Он даже отступил на шаг.

— Вы необычайно похожи на….

Начальник тайной службы знаком остановил его.

— Мне приятно сообщить вам, что Его Императорское величество рекомендовал Священному Синоду вашу кандидатуру на должность папы Римского. Священный Синод признал эту рекомендацию мудрой и единственно верной. Никакие другие кандидатуры не выдвигались и не рассматривались. Через час мы вместе с Его Имераторским величеством направимся в базилику святого Петра, где будет объявлено решение Священного Синода. Там же вам будет предложено выбрать новое имя.

Начальник тайной стражи отвесил архиепископу Равенны глубокий поклон. Архиепископ стоял не шелохнувшись.

— И всё-таки, это вы…

Начальник тайной службы кивнул.

— Я рад, что вы меня узнали.

— Но как вы… Здесь… В Риме…

— Ваше преосвященство! Я говорил вам однажды, что нет того, что было бы мне не по силам. Оставим это. Вы знали, зачем вас вызвали из Равенны. Позвольте полюбопытствовать — с чего вы начнёте свою деятельность в качестве папы?

Архиепископ Равенны словно обрадовался этому вопросу. Об этом он размышлял всю дорогу до Рима.

— Первым делом я введу в Европе арабские цифры. Это даст толчок развитию арифметики и счёта.

— А вторым делом?

— Реформирую систему просвещения. Сейчас учителя на способных и думающих учеников пишут доносы — обвиняя в ереси — и так избавляются от тех, кто имеет пытливый ум. Я напомню им, что если овца отбилась от стада, то спрашивают не с овцы, но с пастуха. Учителя перестанут писать доносы на учеников. Наоборот, будут скрывать все, что происходит в классах. Плохие учителя убегут, а хорошие будут искать среди учеников единомышленников и продолжателей.

— А третье?

— Открою школы наук, дабы желающие и способные на то, изучали астрономию, навигацию, картографию… Дам вольности каменщикам, чтобы строили больше…

Начальник тайной службы прервал его:

— Позвольте маленький совет?

Герберт смотрел на него с недоумением и любопытством.

— Пожалуйста, не забывайте, что вы служите Богу, а не он — Вам.

Часть 17

Я стою на маленьком балкончике гостиничного блока корпуса “F”. На дверях блока по-прежнему красуется табличка “Нейроинфекционное отделение”, которая воспринимается, как часть интерьера.

Завтра содержимое биоэлектронной памяти нашей тройки будет выравнено. В каждом из нас живут ещё двое. Каждый из нас привык делиться всеми радостями и огорчениями, находками и потерями, светлым и тёмным. Братья-близнецы не столь близки друг к другу, как мы.

На базе нашей лаборатории создаётся центр изучения глобальных проблем. Я вспоминаю, что-то когда-то давно, похожий центр существовал в Древней Греции.

В том центре работал всего один получеловек-полубог — Геракл. К нему шли с просьбами — сделать то, что людям не под силу. Убить немейского льва, чью