- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (8) »
умерло пенье воды.
Значит, снег, что в верховьях оврага лежал,
Весь растаял.
То есть как же не знаю?
Все я знаю:
И когда прилетели грачи,
И когда прилетели дрозды.
И, наконец, В ночь с четверга на пятницу Событие огромной, чрезвычайной важности — Первый весенний радостный дождик. Великое, светлое омовенье земли. То есть как же не знаю я, что на земле происходит, Если сам я живу на Земле и летят надо мной журавли!
Что за мех горностай! Белый снег (королевские мантии!), Драгоценному камню подобен блистательный мех. А мечтатель уходит в тайгу, Сорок лет он мечтает и мается, Ни в собольем дыму, Ни в сивушном бреду, Ни в семейном ладу не находит утех. Сорок лет он бежит по следам невозможного зверя. Ты ему не перечь. И мечтать ты ему не мешай.
— Понимаешь, браток, За десятым хребтом Есть одно потайное ущелье, Там-то он и живет. — Кто же? — Розовый горностай!
Нам реальность претит. Все за смутным, за сказочным тянемся. Как закаты красны, Сколько золота бьет из-за туч. А чудак говорит: — Это что? Раз в сто лет на закате случается, Появляется в небе Зеленый Сверкающий луч! Вот бы выпало счастье… Ан нет же… — Так в чем оно, счастье? Неужели не счастье ходить по земле босиком, Видеть белой ромашку, А солнышко на небе красным, И чтоб хлеб, а не писаный пряник, Не заморским напиться вином, А коровьим парным молоком!
Но… Мечтатели мы. Вон опять он пошел по тропинке, Обуянный мечтой. И мечтать ты ему не мешай. Сухаришки в мешке. В ружьеце притаились дробинки, Где-то ждет его розовый, Розовый горностай!
Постепенно я понял, Что разных цветов сочетанье (Ярко-желтого с белым, Василькового с белым и желтым, Голубого с лиловым, Лилового с чуть розоватым) Может сделаться праздником летних полуденных красок, Может сделаться радостью. Надо немного условий: Просто капельку вкуса Или, может быть, капельку зренья — И букет обеспечен. Хватает в июне цветов! Так я их собирал. Но (Во всем виновата незрелость) Я наивно считал, Что простые, невзрачные травы (Это кажется нам, будто травы бывают невзрачны) Недостойны приблизиться К чистым, отборным и ясным, Собираемым мною в букет, удостоенным чести цветам. Обходил я пырей, Обходил я глухую крапиву, «Лисий хвост» обходил, и овсюг, и осот полевой, И пушицу, И колючий, Полыхающий пламенем ярым, Безобразный, бездарный татарник. Им, конечно, хотелось. А я говорил с укоризной: «Ну, куда вы? Вот ты, щавеля лопоухого стебель, Полюбуйсь на себя, ну куда ты годишься? Разве сор подметать? Ну, допустим, тебя я сорву…» И затем, Чтоб совсем уж растение это унизить, Я сорвал И приставил метельчатый стебель к букету, Чтобы вместе со мной все цветы на лугу посмеялись Сочетанью ужасному розовой «раковой шейки» И нелепой метелки. Но… Не смеялся никто. Даже больше того (что цветы!), я и сам не смеялся. Я увидел, как ожил, как вдруг засветился букет, Как ему не хватало Некрасивого, в сущности, длинного, грубого стебля. Я крапиву сорвал, Я приставил к букету крапиву! И — о чудо! — зеленая, мощная сочность крапивы Озарила цветы. А ее грубоватая сила Оттенила всю нежность соседки ее незабудки, Показала всю слабость малиновой тихой гвоздички, Подчеркнула всю тонкость, всю розовость «раковой шейки». Стебли ржи я срывал, чтоб торчали они из букета! И татарник срывал, чтоб симметрию к черту разрушить! И былинник срывал, чтобы мощи косматой добавить! И поставил в кувшин, И водой окатил из колодца, Чтобы влага дрожала, как после дождя проливного. Так впервые я создал Настоящий, Правдивый букет.
Жить на земле, душой стремиться в небо — Вот человека редкостный удел.
Лежу в траве среди лесной поляны, Березы поднимаются высоко, И кажется, что все они немножко Там, наверху, друг к дружке наклонились И надо мной смыкаются шатром.
Но чист и синь просвет Между берез зеленых, Едва-едва листами шелестящих. Я вижу там то медленную птицу, То белые, как сахар, облака. Сверкает белизна под летним солнцем, И рядом с белизной — еще синее, Заманчивее, слаще глубина.
Жить на земле, тянуться в беспредельность Вот человека радостный удел. Лежу в траве (Иль на песке в пустыне, Иль на скале, на каменном утесе, Или на гальке, там, где берег моря), Раскинув руки, вверх гляжу, на звезды.
Мгновенья в жизни выше не бывает, Мгновенья в жизни чище не бывает. Ни труд, ни бой, ни женская любовь Не принесут такого же восторга.
О глубина вселенского покоя, Когда ты весь растаял в звездном небе, И сам, как небо, потерял границы, И все плывет и кружится тихонько. Не то ты вверх летишь, раскинув руки, Не то протяжно падаешь. И сладко, И нет конца полету (иль паденью), И нет конца ни жизни, ни тебе.
Жить на земле, душой стремиться в небо…
Зачем стремиться? Брось свои березы, Лети себе в заманчивую синь. Купи скорей билет. С аэродрома Тебя сейчас поднимут в небо крылья. Вот синь твоя. Вот звезды. Наслаждайся. Вон облако. Его с земли ты видел. Оно горело, искрилось, сверкало. Оно, как лебедь, плавало по небу. Мы сквозь него спокойно пролетаем. Туман, вода. А в общем — неприятность: Всегда сильней качает в облаках.
Гляжу я вниз, в окошечко, на землю. Лесок — как мох. Река в лесу — как нитка. Среди
И, наконец, В ночь с четверга на пятницу Событие огромной, чрезвычайной важности — Первый весенний радостный дождик. Великое, светлое омовенье земли. То есть как же не знаю я, что на земле происходит, Если сам я живу на Земле и летят надо мной журавли!
Счастье
Ах, мечтатели мы! Мало было нам розовой розы, Сотворили, придумали, вывели наугад Белых, чайных, махровых, Багровых, янтарных и черных, Желтых, словно лимон, И пурпурных, как летний закат. Мало! Здесь подбираемся к сути мы, К человеческой сути, что скромно зовется мечтой. Мусор — белые розы, Черные розы — убожество. Хорошо бы добиться, Чтоб роза была Голубой!Что за мех горностай! Белый снег (королевские мантии!), Драгоценному камню подобен блистательный мех. А мечтатель уходит в тайгу, Сорок лет он мечтает и мается, Ни в собольем дыму, Ни в сивушном бреду, Ни в семейном ладу не находит утех. Сорок лет он бежит по следам невозможного зверя. Ты ему не перечь. И мечтать ты ему не мешай.
— Понимаешь, браток, За десятым хребтом Есть одно потайное ущелье, Там-то он и живет. — Кто же? — Розовый горностай!
Нам реальность претит. Все за смутным, за сказочным тянемся. Как закаты красны, Сколько золота бьет из-за туч. А чудак говорит: — Это что? Раз в сто лет на закате случается, Появляется в небе Зеленый Сверкающий луч! Вот бы выпало счастье… Ан нет же… — Так в чем оно, счастье? Неужели не счастье ходить по земле босиком, Видеть белой ромашку, А солнышко на небе красным, И чтоб хлеб, а не писаный пряник, Не заморским напиться вином, А коровьим парным молоком!
Но… Мечтатели мы. Вон опять он пошел по тропинке, Обуянный мечтой. И мечтать ты ему не мешай. Сухаришки в мешке. В ружьеце притаились дробинки, Где-то ждет его розовый, Розовый горностай!
Букет
Я их как собирал? Колокольчик чтоб был к колокольчику, Василек к васильку И ромашка к ромашке была. Мне казалось, что будет красивей букет, Если только одни васильки, Или только одни колокольчики, Или только ромашки одни Соберутся головка к головке. Можно стебли подрезать и в воду поставить в стакан.Постепенно я понял, Что разных цветов сочетанье (Ярко-желтого с белым, Василькового с белым и желтым, Голубого с лиловым, Лилового с чуть розоватым) Может сделаться праздником летних полуденных красок, Может сделаться радостью. Надо немного условий: Просто капельку вкуса Или, может быть, капельку зренья — И букет обеспечен. Хватает в июне цветов! Так я их собирал. Но (Во всем виновата незрелость) Я наивно считал, Что простые, невзрачные травы (Это кажется нам, будто травы бывают невзрачны) Недостойны приблизиться К чистым, отборным и ясным, Собираемым мною в букет, удостоенным чести цветам. Обходил я пырей, Обходил я глухую крапиву, «Лисий хвост» обходил, и овсюг, и осот полевой, И пушицу, И колючий, Полыхающий пламенем ярым, Безобразный, бездарный татарник. Им, конечно, хотелось. А я говорил с укоризной: «Ну, куда вы? Вот ты, щавеля лопоухого стебель, Полюбуйсь на себя, ну куда ты годишься? Разве сор подметать? Ну, допустим, тебя я сорву…» И затем, Чтоб совсем уж растение это унизить, Я сорвал И приставил метельчатый стебель к букету, Чтобы вместе со мной все цветы на лугу посмеялись Сочетанью ужасному розовой «раковой шейки» И нелепой метелки. Но… Не смеялся никто. Даже больше того (что цветы!), я и сам не смеялся. Я увидел, как ожил, как вдруг засветился букет, Как ему не хватало Некрасивого, в сущности, длинного, грубого стебля. Я крапиву сорвал, Я приставил к букету крапиву! И — о чудо! — зеленая, мощная сочность крапивы Озарила цветы. А ее грубоватая сила Оттенила всю нежность соседки ее незабудки, Показала всю слабость малиновой тихой гвоздички, Подчеркнула всю тонкость, всю розовость «раковой шейки». Стебли ржи я срывал, чтоб торчали они из букета! И татарник срывал, чтоб симметрию к черту разрушить! И былинник срывал, чтобы мощи косматой добавить! И поставил в кувшин, И водой окатил из колодца, Чтобы влага дрожала, как после дождя проливного. Так впервые я создал Настоящий, Правдивый букет.
Жить на земле…
Жить на земле, душой стремиться в небо — Вот человека редкостный удел.
Лежу в траве среди лесной поляны, Березы поднимаются высоко, И кажется, что все они немножко Там, наверху, друг к дружке наклонились И надо мной смыкаются шатром.
Но чист и синь просвет Между берез зеленых, Едва-едва листами шелестящих. Я вижу там то медленную птицу, То белые, как сахар, облака. Сверкает белизна под летним солнцем, И рядом с белизной — еще синее, Заманчивее, слаще глубина.
Жить на земле, тянуться в беспредельность Вот человека радостный удел. Лежу в траве (Иль на песке в пустыне, Иль на скале, на каменном утесе, Или на гальке, там, где берег моря), Раскинув руки, вверх гляжу, на звезды.
Мгновенья в жизни выше не бывает, Мгновенья в жизни чище не бывает. Ни труд, ни бой, ни женская любовь Не принесут такого же восторга.
О глубина вселенского покоя, Когда ты весь растаял в звездном небе, И сам, как небо, потерял границы, И все плывет и кружится тихонько. Не то ты вверх летишь, раскинув руки, Не то протяжно падаешь. И сладко, И нет конца полету (иль паденью), И нет конца ни жизни, ни тебе.
Жить на земле, душой стремиться в небо…
Зачем стремиться? Брось свои березы, Лети себе в заманчивую синь. Купи скорей билет. С аэродрома Тебя сейчас поднимут в небо крылья. Вот синь твоя. Вот звезды. Наслаждайся. Вон облако. Его с земли ты видел. Оно горело, искрилось, сверкало. Оно, как лебедь, плавало по небу. Мы сквозь него спокойно пролетаем. Туман, вода. А в общем — неприятность: Всегда сильней качает в облаках.
Гляжу я вниз, в окошечко, на землю. Лесок — как мох. Река в лесу — как нитка. Среди
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (8) »