квартиру, чтобы посмотреть очередной дурацкий сериал или почитать библиотечную книгу о жгучей латиноамериканской любви. А ее единственным верным другом станет холодильник, услужливо предлагающий то бутербродик; то пирожное и нашептывающий, что никому не нужной одинокой женщине хорошая фигура вовсе ни к чему и глупо отказываться от последних мелких радостей в этой унылой жизни.

И тут перед Маргаритой, погрузившейся в неприятные раздумья, прошла, нет, не прошла, скорее прошествовала, старушка. Впрочем, слово «старушка» как-то не подходило к этой особе, несмотря на весьма солидный возраст. Скорее ее можно было назвать пожилой дамой. Дама была элегантной и ухоженной до кончиков ногтей, а на голове у нее красовалась потрясающая шляпа. В таких безукоризненных по фасону головных уборах обычно щеголяет английская королева, а здесь, в Москве, в районе Плющихи, такая шляпка – большая редкость…

Хотя как знать, может быть, у респектабельной пожилой леди и королевы Елизаветы и вправду одна модистка – по нынешним временам ничего невероятного в таком предположении быть не может. Вдруг здесь гуляет любимая теща какого-нибудь олигарха, который проживает в Лондоне и, чтобы побаловать «дорогую мамулю», присылает ей посылочки с изысканными шляпками, шотландским виски, настоящим английским кексом и чаем «Эрл Грей»…

Но если Марго обратила внимание прежде всего на шляпку, а потом уж на пожилую даму, то дама, неизвестно почему, тоже задержала на одинокой страдалице взгляд, хотя никаких изысканных головных уборов на Маргоше не наблюдалось.

– Не надо плакать, деточка, – мягко произнесла она. – Ведь ничего страшного не случилось.

Марго удивленно дотронулась до своей щеки. Щека была мокрой. Надо же, и сама не заметила, как пустилась в слезы… А дама разразилась следующей загадочной сентенцией:

– В жизни часто приходится терять нечто нужное. Но это вовсе не повод для отчаяния: вскоре это «нечто» может оказаться не просто ненужным, но даже совершенно лишним. И поверьте моему опыту, дорогая, юность быстротечна, но зрелого возраста бояться не стоит, зрелый возраст нередко бывает самым интересным периодом в жизни. Тридцать лет – восхитительный возраст для женщины!

Легонько похлопав Маргариту по плечу, леди в роскошной шляпке удалилась в сторону Смоленской улицы. А Марго осталась сидеть на лавочке. Только мысли ее теперь приняли совсем другое направление.

Интересно, эта дама случайно угадала, что надо сказать в нелегкий момент, чтобы попасть в точку, или Марго, задумавшись, разговаривала сама с собой вслух, а сердобольная старушка ее слова услышала? Нет, скорее всего она присутствовала в зале суда, где несчастной Маргарите, было, увы, не до того, чтобы разглядывать публику. Одинокие люди часто скрашивают себе жизнь любопытством, пытаясь прикоснуться к чужим бедам, а уж судебные заседания, где нешуточные страсти бушуют, для них слаще мексиканских сериалов. Спасибо, что хоть пожалела, а не буркнула: «Так тебе, дуре, и надо…» Мудрая старушка.

Вот была бы у Маргариты такая бабушка… которая могла бы выслушать, пожалеть, сказать какие-нибудь правильные утешительные слова. Сейчас Маргарита пришла бы к ней с судебного заседания, измотанная, уставшая, еле сдерживая слезы, и рассказала, как ей плохо, как тяжело и обидно, а бабушка напоила бы чаем, уложила на диван, укрыла пледом и пошептала на ушко: «Не надо плакать, деточка. Ведь ничего страшного не случилось».

Жаль, что бабушка с маминой стороны давно умерла. Она-то как раз принимала все дела и проблемы Маргариты близко к сердцу. А вторую бабушку, отцову мать, Маргарита никогда и не знала… Какая-то ссора произошла в семье давным-давно – то ли сын разругался с матерью из-за того, что та не приняла невестку, то ли невестка наговорила чего-то свекрови, но бабушка в их доме с тех пор никогда не появлялась и даже на внучку, названную в ее честь, не пришла взглянуть.

Ну что ж, в конце концов, это все дело прошлое. Родителей уже нет в живых, а Маргарита перед незнакомой бабушкой ни в чем не виновата. Если старушка до сих пор жива, то уже, наверное, пребывает в более чем преклонном возрасте и нуждается в помощи. Одинокая старость с болезнями, немощью и беспомощностью – дело еще более неприятное, чем одинокий средний возраст, когда просто хочется быть кому-то нужным. Вдруг бабуля обрадуется встрече с внучкой? Вдруг два одиноких человека смогут друг другу помочь?

Маргарита направилась домой в твердой решимости разыскать бабушку. Если еще не поздно, конечно. Отцу было пятьдесят восемь лет, когда он умер, а случилось это четыре года назад. Мать должна быть хотя бы лет на восемнадцать-двадцать старше своего сына (легенд о том, что бабушка, согрешив, родила в школьном возрасте, в семье не сохранилось), и стало быть, ей теперь уже за восемьдесят… Возраст серьезный.

Но тем более надо постараться отыскать старушку – если она и вправду жива и из-за собственной гордости и старых обид осталась в одиночестве, появление взрослой внучки может ее только порадовать. Хоть будет кому в аптеку сходить и по хозяйству помочь.

Дома, в ящике старой «хельги», полученной в наследство от другой, известной и любимой бабушки (вот почему с этой видавшей виды рухлядью, некогда произведенной в исчезнувшей с карты мира стране ГДР, было так тяжело расстаться – все-таки памятная семейная вещь), Маргарита нашла коробку из-под печенья «Мечта». Сюда она сложила когда-то все папины бумажки – разнообразные удостоверения, дипломы, справки, записные книжки. В выцветшем отцовском свидетельстве о рождении в графе «мать» была указана Маргарита Стефановна Горынская. О, Стефановна – это вам не хухры-мухры, не Епифановна какая-нибудь (наконец-то Маргоша удосужилась узнать отчество бабушки Маргариты, и оно нисколько не разочаровало!). В графе «отец» стояло – Петр Ильич Оболенский. Странно, но ребенка записали на фамилию матери, а не отца.

Видимо, с аристократической фамилией Оболенских в те годы жить было трудновато… Зато теперь Маргарите такая изысканная фамилия пришлась бы очень даже впору. А то, из принципа вернув после развода свою девичью, она сразу подумала, что вновь для всех друзей станет Горынычем. Ритка Горыныч, Змей Горыныч или просто Змей – с такими прозвищами Маргоша прожила почти всю свою жизнь. А разве они хоть чуть-чуть соответствуют ее сущности?

Установить прежний адрес отца, порывшись в его бумагах, не составило большого труда. Там, где когда-то жила мадам Горынская с сыном (а может статься, и до сих пор проживает в гордом одиночестве), как раз и следовало начинать поиски. Оказалось, это совсем недалеко – в Гагаринском переулке.

Надо же, такие