"полета" с аквалангом я уже больше никогда не летал во сне.)

Я представил на своем месте передвигающегося с большим трудом водолаза с его громоздкими калошами, привязанного к длинной кишке и облаченного в медный колпак. Мне не раз приходилось наблюдать, как напрягается водолаз, чтобы сделать шаг: калека в чужой стране. Отныне мы сможем проплывать милю за милей над неизведанным миром, свободные и ничем не связанные, чувствуя себя как рыба в воде.

Я совершал всевозможные маневры: петлял, кувыркался, крутил сальто. Вот я стал вверх ногами, опираясь на один палец, и расхохотался сам. Странно прозвучал этот смех под водой. И что бы я ни выдумывал, воздух поступал ровно и бесперебойно. Я парил в пространстве, словно перестал существовать закон тяготения. Совершенно не двигая руками, я мог развивать скорость до двух узлов. Вот я поднимаюсь вертикально вверх, обгоняя собственные пузыри, а вот опять спускаюсь на глубину шестидесяти футов. Мы часто бывали на этой глубине и без дыхательных аппаратов, однако не знали, что ожидает нас ниже этого рубежа. Каких глубин сможем мы достичь с помощью чудесного аппарата?

Прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как я покинул берег маленького залива. Регулятор продолжал неутомимо шепелявить что-то; запас воздуха позволял мне оставаться под водой около часа. Я решил не подниматься, пока не замерзну. Меня привлекали расщелины, которые до сих пор дразнили нас своей недоступностью. Я проник в темный тесный тоннель, задевая грудью дно; воздушные баллоны стукались с легким звоном о свод. В подобных случаях человек находится во власти двойственного чувства. С одной стороны, его манит к себе загадка, с другой стороны, он помнит о том, что наделен здравым смыслом, который способен сохранить ему жизнь, если только им не пренебрегать. Меня прижимало к своду тоннеля: израсходовав треть запасенного воздуха, я несколько потерял в весе. Разум подсказал мне, что подобное безрассудство может привести к повреждению соединительных трубок. Я повернул и поплыл на спине обратно. Весь свод грота был усеян омарами на тонких ножках, напоминавшими огромных мух. Их головы и усы были обращены в сторону входа. Я старался дышать осторожно, чтобы не задеть их грудью.

…Там, наверху, — живущая впроголодь оккупированная Франция. Я подумал о сотнях калорий, которые ныряльщик теряет в воде; облюбовал себе пару омаров в фунт весом и осторожно снял их со свода, стараясь не задеть колючки. Затем я выбрался из грота и направился со своей добычей к поверхности.

Неотступно следившая за моими пузырями Симона нырнула мне навстречу. Я вручил ей омаров и отправился за новой порцией, а она вернулась на поверхность. Симона вынырнула около скалы, на которой сидел, уставившись на поплавок своей удочки, оцепеневший провансалец. Он увидел, как из воды появилась светловолосая женщина, держа в каждой руке по извивающемуся омару. Она положила их на скалу и обратилась к нему: "Будьте добры, постерегите их для меня". Рыболов выронил из рук удочку.

Симона ныряла еще пять раз, принимая от меня омаров и складывая их на утес. Рыболов не мог видеть меня. Наконец Симона подплыла к нему за своим уловом.

— Прошу вас, оставьте одного себе, мсье. Их очень легко собирать, нужно только делать, как я.

Тайе и Дюма дотошно расспрашивали меня обо всех подробностях, уплетая мою добычу. Мы строили бесчисленные планы применения акваланга. Тайе произвел в уме расчет и торжественно объявил, что каждый ярд (Ярд — английская мера длины = 91,44 сантиметра) нашего продвижения в глубь моря открывает человеку еще триста кубических километров жизненного пространства. Наша троица давно знала друг друга, вот уже много лет мы ныряли вместе. Наш новый ключ к неизведанному миру сулил чудеса. Мы вспомнили, с чего начинали…

Нашим первым вспомогательным оборудованием были подводные очки, применение которых известно в Японии и Полинезии уже много столетий. В шестнадцатом веке ими пользовались ныряльщики за кораллами на Средиземном море. За последние пятьдесят лет это приспособление открывали заново не менее пяти раз. Незащищенный человеческий глаз, очень плохо видящий под водой, буквально прозревает благодаря водонепроницаемым очкам.

Однажды воскресным утром 1936 года — это было в Ле Мурильоне, близ Тулона, — я окунулся в воды Средиземного моря, надев очки Фернеза. Я служил тогда на флоте рядовым артиллеристом, был неплохим пловцом и преследовал одну цель — отработать свой кроль. В тот момент я думал о море лишь как о соленой среде, разъедающей мне глаза. И вдруг мне открылись поразительное зрелище: подводные скалы, покрытые зарослями зеленых, бурых, серебристых водорослей, среди которых плавали в кристально чистой воде неизвестные мне дотоле рыбы. Вынырнув на поверхность за воздухом, я увидел автомашины, людей, уличные фонари. Затем снова погрузил лицо в воду, и цивилизованный мир разом исчез; внизу были джунгли, недоступные взору тех, кто движется над водой.

Бывает, на вашу долю выпадает счастливое сознание того, что жизнь разом изменилась; вы прощаетесь со старым и приветствуете новое, бросаясь очертя голову навстречу неизведанному. Так случилось со мной в тот летний день в Ле Мурильоне, когда у меня открылись глаза на чудеса моря.

Я стал жадно прислушиваться к рассказам о героях Средиземноморья; пользуясь очками Фернеза и ножными ластами Ле Корлье, вооруженные варварским оружием, они производили настоящее опустошение в рыбьем царстве.

Бесподобный Ле Муань, погрузившись в морскую пучину около Санари, бил рыбу пращой! Знаменитый Фредерик Дюма, сын профессора физики, охотился под водой с заостренным железным прутом. Для этих людей граница между двумя взаимно чуждыми мирами не существовала.

Я уже два года увлекался ныряньем в очках, когда встретил Дюма. Вот как он сам рассказывает о своем приобщении к подводному спорту.

"…Летом 1938 года, сидя как-то раз на прибрежном камне, я увидел настоящего человекорыбу, явно опередившего меня в эволюции. Плавая, он ни разу не поднимал головы, чтобы сделать вдох: для этого у него во рту имелась трубка. На ногах — резиновые ласты. Я сидел и восхищался его сноровкой. Наконец он замерз и вышел из воды. Это был лейтенант флота Филипп Тайе. Он изобрел оружие для подводной охоты наподобие моего. Очки у него были больше моих. Он рассказал мне, как раздобыть очки и ласты и как сделать дыхательную трубку из садового шланга. Мы назначили с ним день совместной охоты. Этот день явился важной вехой в моей подводной жизни".

Этот день оказался важным для всех нас: я был знаком с Тайе еще раньше, и теперь мы все трое собрались вместе.