— Не хитрите, — усмехнулась Жермена. — Я все знаю про мужчин женатых, даже очень хорошо женатых, а также об их маленьких развлечениях. У всех у вас натура ничего не упускать.
Она понизила голос и доверительно продолжила:
— Вам, наверное, трудно поверить, но еще до истечения первой годовщины свадьбы с Жоржем, я заметила, что он мило развлекался с юной креолкой с Мартиники. Я ему ничего не сказала, а это было трудно в ту пору, ибо я еще не вышла из юного возраста, но устроилась так, чтобы развлекался не только Жорж.
Морис не знал, как реагировать на такую доверительность. Он не питал к мадам де Маржевиль особой симпатии и покинул ее, как только представилась возможность.
Его волновало все, что касалось сестер Варан. Он попытался разобраться в происшедшем. В зеркале он видел Мишель. Она служила приманкой.
Но не ее сладострастие он удовлетворял. Она была в танцзале. Значит, с ним была Антуанетта, назвавшаяся Мишель.
«Меня обвели вокруг пальца, — думал Морис, расхаживая по палубе, сестра-красавица завлекла меня и передала своей слепой сестрице».
Этого нельзя допустить. Была уязвлена мужская гордость. Он отправился в каюту, чтобы написать записку и передать со стюардом по назначению. Он долго раздумывал, потом написал:
«Я разобрался в ваших приемах. Будьте добры явиться ко мне в каюту в три часа дня, чтобы объясниться. Было бы огорчительно для вас, если бы родители узнали, как проводят свободное время их дочери».
Письма он не подписал, вложил его в конверт и позвонил стюарду.
— Анри, будьте любезны передать это послание в руки той самой молодой блондинки до обеда. Я также надеюсь на вашу скрытность.
— Конечно, месье.
— Молодой блондинке, а не ее сестре, вы поняли?
— Безусловно.
Юная Мишель заставила себя ждать. Часы показывали три двадцать, когда раздался легкий стук в дверь. Он открыл. Перед ним стояла соблазнительная особа в белой юбке и в блузке в красную и желтую полоску.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал он учтиво. — Мне надо кое-что сказать вам.
Девушка уселась на стул и закинула ногу на ногу.
— Не уверена, что хочу вас слушать, — буркнула она. — Ваше послание было бестактным.
— Но если вы пришли…
Она слегка пожала плечами.
— Зачем эти уловки? — спросил Морис. — Расскажите мне все.
— Но это же понятно. У сестры есть трудности в подборе партнеров. Я помогаю ей получить удовольствие.
— Вы завлекаете мужчин для нее, это понятно. Надеюсь, Антуанетта доверяет вашему вкусу?
— А как иначе?
— Меня волнует один вопрос, однако, вы на него не ответите.
— Отлично. Значит, я могу идти.
— Не спешите. Вы мне кое-что должны.
— Не понимаю.
— Тогда выслушайте. Вы, чтобы возбудить меня, показались обнаженной. Потом пригласили к себе в постель. Но в вашей каюте находился некто другой. Короче, вы предлагали мне себя, но я вас так и не получил.
— Ну и что?
— Можете говорить, что хотите, но у вас по отношению ко мне долг. И я хочу, чтобы он был отдан.
— Вы что, серьезно?
— Безусловно.
— Ну, знаете, шутка есть шутка, — гневно сказала она и встала, чтобы уйти.
— Два слова перед тем, как вы уйдете, — усмехнулся Морис, решив любой ценой получить реванш за обман. — На корабле находится приятельница вашей матери Жермена де Маржевиль.
— Старая сплетница! А она-то при чем?
— У нее отличный нюх. Она мне рассказывала о вас, и в голосе ее звучало сомнение. Стоит мне обронить несколько слов, будьте уверены, она не замедлит воспользоваться ими, и сообщит вашей матери. Конечно, это не конец мира, но…
— Вы ведете себя, как свинья. Вам прекрасно известно, что Антуанетта полностью зависит сейчас от нас, и если мать хоть что-нибудь узнает…
— Пусть. Я веду себя, как свинья, а вы — как сводница, значит, можем договориться.
— Это всего-навсего наша игра с Антуанеттой. В чем вы видите зло? Вы получили от нее удовольствие, что же вам еще надо?
— Этого я не отрицаю. Но ваша игра не столь невинна, как вы хотите ее представить. Вы крутите мужчинами по своему капризу, а мне это не нравится. Кому первой пришла в голову эта мысль?
— Это вас не касается.
— Однако, кажется, что ваша бедная сестрица куда хитрее и сообразительнее, чем вы. Но это действительно меня не касается, как вы справедливо заметили. Итак, я подхожу к тому, что касается меня. Извольте раздеться!
— Вы с ума сошли! Я ухожу!
Морис широко распахнул дверь каюты и усмехнулся:
— Напоминаю, что я обедаю вместе с мадам де Маржевиль.
Мишель замерла на месте, пытаясь понять, блефует ли он.
— Ну ладно, — прошипела она. — Закройте эту чертову дверь, и поскорее закончим.
— Мудрое решение. Прошу вас раздеться, чтобы мы могли покончить с небольшими разногласиями…
Глянув на него так, словно желала послать прямо в ад, она повернулась к нему спиной и стала снимать блузку и юбку.
— Только не рассчитывайте на приятное времяпрепровождение, — бросила она через плечо.
— Посмотрим. Снимите, пожалуйста, и остальное белье.
— Это называется насилием, — пробормотала она, не делая больше ни движения.
— Вы рассматриваете это под таким углом зрения? По моему убеждению, речь идет о чести. Итак, вы раздеваетесь или нет?
— Идите к черту! — в сердцах воскликнула она, снимая кружевное белье и открывая гладкую спину и круглые ягодицы.
— Можете оставить чулки, — с издевкой промолвил Морис. — А теперь повернитесь.
Она повернулась, одной рукой прикрывая грудь, а другой — низ живота.
— Когда я видел вас в зеркале, у вас была иная поза. Тогда вам годилось все, чтобы добиться цели.
— Мне долго стоять?
— Вы спешите? Встаньте на колени на ковер и положите руки и голову на стул.
— Боже, как животные! — воскликнула она, задыхаясь. — Это уж слишком!
— Прекрасно. Одевайтесь и уходите. Я не возьму вас силой. Но вспомните о Жермене де Маржевиль.
— Вы шантажируете меня.
— Конечно.
Ее лицо пылало от удивления, гнева, ненависти. Оно стало почта