сторону девчонки.

Старуха сделала правильный вывод и, на минуту исчезнув, сунула девице в руки поднос, накрытый салфеткой. Под ней должна быть и смазка, и заживляющая мазь, и антисептик — мало ли, до какой степени «по-всякому» захотят господа, а ущерб лучше будет сгладить сразу. В тоне юдзё звучал отборный фатализм, когда она пригласила гостей следовать за ней в комнату, провела их по недлинному коридору с рядом дверей по обе стороны. Изуне не нужно поворачивать голову, чтобы почувствовать, как Сенджу рядом с ним чуть приметно кривит губы — он так всегда делает, когда ему мерзко.

Юдзё ввела их в комнату, где обслуживала посетителей, плотно прикрыла дверь. Пока она это проделывала с медлительной плавностью, призванной позволить клиентам оценить её вид с разных сторон, Изуна профессионально оглядел комнату. Просторный футон аккуратно застелен чистым бельём, небольшой столик с зеркалом расположился в углу, на стенах из песчаника роспись под рощу бамбука. Насколько Изуна может судить — а в этом деле его суждение почти всегда оказывается верно, — никаких соединений с другими комнатами и скрытых зрительных отверстий. Это оттого что бордель маленький и простой; в больших заведениях, особенно тех, где бывают политики и шиноби, не допустили бы подобной оплошности.

— Быть может, господа сперва желают усладить слух пением? — спросила юдзё, честно стараясь, но не дотягивая до непринуждённой обходительности профессионалок.

— Ни к чему, — ответил Изуна и приказал: — Подойди.

Поставив на пол поднос, Юки-чан подошла, сама прильнула к нему, потянулась — и вдруг обмякла, встретившись взглядом с Шаринганом Учихи. Подхватив её и не дав упасть, Изуна уложил на татами уснувшую девушку.

— Теперь в нашем распоряжении на всю ночь комната в месте, где не каждый догадается искать двух раненых шиноби, — сбросив Хенге, пояснил Изуна в ответ на требовательное молчание и обошёл помещение, осматривая его ещё раз, чтобы убедиться наверняка в отсутствии подвоха. — Чисто.

Тоже перевоплотившись, Тобирама пристально следил за его действиями; даже едва держащийся на ногах — стремится всё контролировать, проверяет.

— Как думаешь, оторвались от погони? — спросил он.

— Мы сделали всё, как надо… — Изуна замолчал, наткнувшись на взгляд Сенджу: тяжёлый, в глаза. — Нет, Тобирама, не думаю. Наши враги лучше знают пустыню и как выслеживать в ней свою цель. А мы могли проколоться.

Мрачно кивнув, Сенджу привычным жестом сложил руки на груди, опустил отсутствующий взгляд на юдзё. Изуне хотелось пошутить: всё же не зря они два года практически жили в одном кабинете, разгребаясь с бумагами союзной деревни, и притирались друг к другу — вот уже одну шлюху на двоих берут, как всем делящиеся закадычные друзья. Хотя, лично для Изуны куда важнее было, что теперь Тобирама считал возможным иногда смотреть ему в глаза — Учиха ценил это доверие, отчасти поэтому смолчал. Обойдя спящую Юки-чан, он опустился на колени и с интересом поднял салфетку, накрывавшую поднос. Набор оказался примерно таким, как он рассчитывал.

— Побереги чакру, здесь есть, чем обработать раны, — негромко сказал Изуна, беря поднос и возвращаясь к Сенджу. — Бордельные средства обычно неплохи.

Спрашивать, откуда он знает, Тобирама не стал — для него давно не секрет, что именно Изуна у Учих курирует разведку, в том числе куноичи-агентов в столице и других крупных городах.

Сев на пол напротив друг друга, между собой поставив поднос, они занялись своими ранами. Обработав несколько длинных и неприятных царапин — хвала Рикудо, на оружии врагов не было яда, Тобирама это подтвердил, — Изуна невольно зацепился взглядом за большое бледное пятно в охровом полумраке комнаты.

— Хм? — вытащив голову из воротника водолазки, Тобирама вопросительно вскинул брови.

— Глубокая рана, — мгновенно нашёлся Изуна и кивнул на алую полосу, перечеркнувшую бледную грудь Сенджу. Ещё одна виднелась на боку, несколько теперь уже мелких пришлось на голени; всё остальное к этому времени Сенджу залатал.

Тобирама посмотрел на него так, словно Изуна подошёл к нему посреди важного совещания и на полном серьёзе заявил: «Небо голубое». Прозвучало и в самом деле как-то не очень; Изуна записал прокол на счёт усталого шума в голове.

— Нужно отдохнуть, — сказал он и провёл по лицу ладонями, помассировал переносицу. — Если случится чудо, и враги не появятся здесь до утра, завтра нам предстоит долгий забег, — потому что больше позволить себе идти они не могут.

Сосредоточенно кивнув, Сенджу прилёг — занял выжидательную позу, удобную ровно настолько, чтобы мышцы могли чуть расслабиться. Пробовать уснуть он явно не собирался, хотя как раз ему и стоило. В бою он принял основной удар на себя, пока Изуна шаринганил пространство, пытаясь понять, как выбраться из западни. Умения не подвели, и им удалось вырваться из плотного окружения — ценой ран, практически полностью растраченной чакры и припасов. В Стране Ветра тоже имелись сильные шиноби, и к сожалению, они предпочли разговаривать с объединением Учиха и Сенджу на языке силы, не дипломатии, предложенном Конохой…

Сенджу однозначно нужно отдохнуть — его ведёт, он хлопает ресницами, но продолжает бдение. Боится, что подкрадутся враги, пока он будет спать? Не может доверить свою безопасность Учихе?..

— Спи, — сказал Изуна с нотками раздражения в голосе. — Я посторожу.

Тобирама упрямо мотнул головой, не соглашаясь. Это недоверие — остаточное после лет войны или глубокое убеждение, насквозь пронизавшее его существо?.. Изуна не знал, но видел выход.

Он сел, выпрямив спину, и тихо запел. Первой в измотанный мозг пришла какая-то глупая детская песня, но суть не в ней — в мягкой иллюзии, вплетённой в наивные слова, призванной дать успокоение. Тобирама, обычно болезненно воспринимающий гендзюцу, не поморщился; в его глазах мелькнуло понимание, а после их заволокла сонная пелена. Полминуты спустя Сенджу тихо посапывал, устроив голову на краю футона.

Когда завершилась песня, а вместе с ней соткалась до конца паутина гендзюцу, Изуна поднялся на ноги и потянулся. Рядом со столиком юдзё он ещё раньше приметил таз с водой и теперь подошёл к нему, обмакнул полотенце в воду и принялся стирать кровь — свою и врагов — и пот с лица. После этого посмотрел на себя в зеркало, оценил припухлость левой скулы и скол на зубе. Радовало, что все его раны несерьёзны — по крайней мере, не относятся к классу «Пиздец наступит в течение суток»; самой большой проблемой оставался не восстановившийся пока резерв чакры. «Если на нас нападут в ближайшую пару часов, на Мангекью можно не