- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (19) »
сердцу!
Митя. Может быть, Гордей Карпыч хотят в Москве выдать Любовь Гордеевну.
Пелагея Егоровна. Кто его знает, что у него на уме. Смотрит зверем, ни словечка не скажет, точно я и не мать… да, право… ничего я ему сказать не смею; разве с кем поговоришь с посторонним про свое горе, поплачешь, душу отведешь, только и всего. (Встает.) Заходи, Митенька.
Митя. Приду-с.
Гуслин входит.
Те же и Гуслин.
Пелагея Егоровна. Вот и еще молодец! Приходи, Яшенька ужо к нам наверх с девушками песни попеть, ты ведь мастер, да гитару захвати. Гуслин. Хорошо-с, это нам не в труд, а еще, можно сказать, в удовольствие-с. Пелагея Егоровна. Ну, прощайте. Пойти соснуть полчасика. Гуслин и Митя. Прощайте-с.
Пелагея Егоровна уходит; Митя садится к столу пригорюнившись; Гуслин садится на кровать и берет гитару.
Митя и Яша Гуслин.
Гуслин. Что народу было на катанье!.. И ваши были. Что ж ты не был? Митя. Да что, Яша, обуяла меня тоска-кручина. Гуслин. Что за тоска? Об чем тебе тужить-то? Митя. Как же не тужить-то? Вдруг в голову взойдут такие мысли: что я такое за человек на свете есть? Теперь родительница у меня в старости и бедности находится, ее должен содержать, а чем? Жалованье маленькое, от Гордея Карпыча все обида да брань, да все бедностью попрекает, точно я виноват… а жалованья не прибавляет. Поискал бы другого места, да где его найдешь без знакомства-то. Да, признаться сказать, я к другому-то месту и не пойду. Гуслин. Отчего же не пойдешь? Вот у Разлюляевых жить хорошо — люди богатые и добрые. Митя. Нет, Яша, не рука! Уж буду все терпеть от Гордея Карпыча, бедствовать буду, а не пойду. Такая моя планида! Гуслин. Отчего же так? Митя (встает). Так, уж есть тому делу причина. Есть, Яша, у меня еще горе, да никто того горя не знает. Никому я про свое горе не сказывал. Гуслин. Скажи мне. Митя (махнув рукой). Зачем! Гуслин. Да скажи, что за важность! Митя. Говори не говори, ведь не поможешь! Гуслин. А почем знать? Митя (подходит к Гуслину). Никто мне не поможет. Пропала моя голова! Полюбилась мне больно Любовь Гордеевна. Гуслин. Что ты, Митя?! Да как же это? Митя. Да вот как-никак, а уж сделалось. Гуслин. Лучше, Митя, из головы выкинь. Этому делу никогда не бывать, да и не рáживаться. Митя. Знамши я все это, не могу своего сердца сообразить. «Любить друга можно, нельзя позабыть!..» (Говорит с сильными жестами.) «Полюбил я красну девицу, пуще роду, пуще племени!.. Злые люди не велят, велят бросить, перестать!» Гуслин. Да и то надоть бросить. Вот Анна Ивановна мне и ровня: у ней пусто, у меня ничего, — да и то дяденька не велит жениться. А тебе и думать нечего. А то заберешь в голову, потом еще тяжельше будет. Митя (декламирует).
(Ходит по комнате.) Яша, читал ты Кольцова? (Останавливается.) Гуслин. Читал, а что? Митя. Как он описывал все эти чувства! Гуслин. В точности описывал. Митя. Уж именно что в точности. (Ходит по комнате.) Яша! Гуслин. Что? Митя. Я сам песню сочинил. Гуслин. Ты? Митя. Да. Гуслин. Давай голос подберем, да и будем петь. Митя. Хорошо. На, вот. (Отдает ему бумагу.) А я попишу немного — дело есть: неравно Гордей Карпыч спросит. (Садится и пишет.)
Гуслин берет гитару и начинает подбирать голос; Разлюляев входит с гармонией.
Те же и Разлюляев.
Разлюляев. Здравствуйте, братцы! (Наигрывает на гармонии и приплясывает.) Гуслин. Эко дурак! На что это ты гармонию-то купил? Разлюляев. Известно на что — играть. Вот так… (Играет.) Гуслин. Ну уж, важная музыка… нечего сказать! Брось, говорят тебе. Разлюляев. Что ж, не брошу разве!.. Коли захочу, так и брошу… Вот важность! Денег что ли у нас нет? (Бьет себя по карману.) Звенят. У нас гулять — так гулять! (Бросает гармонию.)
Митя (ударяет Митю по плечу), а Митя! Что ты сидишь? Митя. Дело есть. (Продолжает заниматься.) Разлюляев. Митя, а Митя, а я гуляю, брат… право слово, гуляю. Ух, ходи!.. (Поет: «Одна гора высока» и проч.) Митя, а Митя! весь праздник буду гулять, а там за дело… Право слово! Что ж, у нас денег что ли нет? Вот они!.. А я не пьян… Нет, так гуляю… весело… Митя. Ну гуляй на здоровье. Разлюляев. А после праздника женюсь!.. Право слово, женюсь! Возьму богатую. Гуслин (Мите). Ну, вот слушай-ка, так-то ладно ль будет? Разлюляев. Спой-ка, спой, я послушаю. Гуслин (поет).
Во все это время Разлюляев стоит как вкопанный и слушает с чувством; по окончании пения все молчат.
Разлюляев. Хорошо, больно хорошо! Жалко таково… Так за сердце и хватит. (Вздыхает.) Эх, Яша! Сыграй веселую, полно канитель-то эту тянуть — нынче праздник. (Поет.)
Подыгрывай, Яша.
Гуслин подыгрывает.
Митя. Полно вам дурачиться-то. Давайте-ка лучше сядемте в кучку да полегоньку песенку споем. Разлюляев. Ладно! (Садятся.) Гуслин (запевает; Митя и Разлюляев подтягивают).
Входит Гордей Карпыч; все встают и перестают петь.
Те же и Гордей Карпыч.
Гордей Карпыч. Что распелись! Горланят, точно мужичье! (Мите.) И ты туда ж! Кажется, не в таком доме живешь, не у мужиков. Что за полпивная! Чтоб у меня этого не было вперед! (Походит к столу и рассматривает бумаги.) Что бумаги-то разбросал!.. Митя. Это я счета проверял-с. Гордей Карпыч (берет книгу Кольцова и тетрадь со стихами). А это еще что за глупости? Митя. Это я от скуки, по праздникам-с, стихотворения господина Кольцова переписываю. Гордей
Гуслин входит.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Гуслин.
Пелагея Егоровна. Вот и еще молодец! Приходи, Яшенька ужо к нам наверх с девушками песни попеть, ты ведь мастер, да гитару захвати. Гуслин. Хорошо-с, это нам не в труд, а еще, можно сказать, в удовольствие-с. Пелагея Егоровна. Ну, прощайте. Пойти соснуть полчасика. Гуслин и Митя. Прощайте-с.
Пелагея Егоровна уходит; Митя садится к столу пригорюнившись; Гуслин садится на кровать и берет гитару.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Митя и Яша Гуслин.
Гуслин. Что народу было на катанье!.. И ваши были. Что ж ты не был? Митя. Да что, Яша, обуяла меня тоска-кручина. Гуслин. Что за тоска? Об чем тебе тужить-то? Митя. Как же не тужить-то? Вдруг в голову взойдут такие мысли: что я такое за человек на свете есть? Теперь родительница у меня в старости и бедности находится, ее должен содержать, а чем? Жалованье маленькое, от Гордея Карпыча все обида да брань, да все бедностью попрекает, точно я виноват… а жалованья не прибавляет. Поискал бы другого места, да где его найдешь без знакомства-то. Да, признаться сказать, я к другому-то месту и не пойду. Гуслин. Отчего же не пойдешь? Вот у Разлюляевых жить хорошо — люди богатые и добрые. Митя. Нет, Яша, не рука! Уж буду все терпеть от Гордея Карпыча, бедствовать буду, а не пойду. Такая моя планида! Гуслин. Отчего же так? Митя (встает). Так, уж есть тому делу причина. Есть, Яша, у меня еще горе, да никто того горя не знает. Никому я про свое горе не сказывал. Гуслин. Скажи мне. Митя (махнув рукой). Зачем! Гуслин. Да скажи, что за важность! Митя. Говори не говори, ведь не поможешь! Гуслин. А почем знать? Митя (подходит к Гуслину). Никто мне не поможет. Пропала моя голова! Полюбилась мне больно Любовь Гордеевна. Гуслин. Что ты, Митя?! Да как же это? Митя. Да вот как-никак, а уж сделалось. Гуслин. Лучше, Митя, из головы выкинь. Этому делу никогда не бывать, да и не рáживаться. Митя. Знамши я все это, не могу своего сердца сообразить. «Любить друга можно, нельзя позабыть!..» (Говорит с сильными жестами.) «Полюбил я красну девицу, пуще роду, пуще племени!.. Злые люди не велят, велят бросить, перестать!» Гуслин. Да и то надоть бросить. Вот Анна Ивановна мне и ровня: у ней пусто, у меня ничего, — да и то дяденька не велит жениться. А тебе и думать нечего. А то заберешь в голову, потом еще тяжельше будет. Митя (декламирует).
Что на свете прежестоко? —
Прежестока есть любовь!
(Ходит по комнате.) Яша, читал ты Кольцова? (Останавливается.) Гуслин. Читал, а что? Митя. Как он описывал все эти чувства! Гуслин. В точности описывал. Митя. Уж именно что в точности. (Ходит по комнате.) Яша! Гуслин. Что? Митя. Я сам песню сочинил. Гуслин. Ты? Митя. Да. Гуслин. Давай голос подберем, да и будем петь. Митя. Хорошо. На, вот. (Отдает ему бумагу.) А я попишу немного — дело есть: неравно Гордей Карпыч спросит. (Садится и пишет.)
Гуслин берет гитару и начинает подбирать голос; Разлюляев входит с гармонией.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и Разлюляев.
Разлюляев. Здравствуйте, братцы! (Наигрывает на гармонии и приплясывает.) Гуслин. Эко дурак! На что это ты гармонию-то купил? Разлюляев. Известно на что — играть. Вот так… (Играет.) Гуслин. Ну уж, важная музыка… нечего сказать! Брось, говорят тебе. Разлюляев. Что ж, не брошу разве!.. Коли захочу, так и брошу… Вот важность! Денег что ли у нас нет? (Бьет себя по карману.) Звенят. У нас гулять — так гулять! (Бросает гармонию.)
Одна гора высока,
А другая низка;
Одна мила далеко,
А другая близко.
Митя (ударяет Митю по плечу), а Митя! Что ты сидишь? Митя. Дело есть. (Продолжает заниматься.) Разлюляев. Митя, а Митя, а я гуляю, брат… право слово, гуляю. Ух, ходи!.. (Поет: «Одна гора высока» и проч.) Митя, а Митя! весь праздник буду гулять, а там за дело… Право слово! Что ж, у нас денег что ли нет? Вот они!.. А я не пьян… Нет, так гуляю… весело… Митя. Ну гуляй на здоровье. Разлюляев. А после праздника женюсь!.. Право слово, женюсь! Возьму богатую. Гуслин (Мите). Ну, вот слушай-ка, так-то ладно ль будет? Разлюляев. Спой-ка, спой, я послушаю. Гуслин (поет).
Нет-то злей, постылее
Злой сиротской доли,
Злее горя лютого,
Тяжелей неволи.
Всем на свете праздничек,
Тебе не веселье!..
Буйной ли головушке
Без вина похмелье!
Молодость не радует,
Красота не тешит;
Не зазноба-девушка —
Горе кудри чешет.[1]
Во все это время Разлюляев стоит как вкопанный и слушает с чувством; по окончании пения все молчат.
Разлюляев. Хорошо, больно хорошо! Жалко таково… Так за сердце и хватит. (Вздыхает.) Эх, Яша! Сыграй веселую, полно канитель-то эту тянуть — нынче праздник. (Поет.)
Ух! Как гусара не любить!
Это не годится!
Подыгрывай, Яша.
Гуслин подыгрывает.
Митя. Полно вам дурачиться-то. Давайте-ка лучше сядемте в кучку да полегоньку песенку споем. Разлюляев. Ладно! (Садятся.) Гуслин (запевает; Митя и Разлюляев подтягивают).
Размолодчики вы молоденькие,
Вы дружки мои…
Входит Гордей Карпыч; все встают и перестают петь.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Гордей Карпыч.
Гордей Карпыч. Что распелись! Горланят, точно мужичье! (Мите.) И ты туда ж! Кажется, не в таком доме живешь, не у мужиков. Что за полпивная! Чтоб у меня этого не было вперед! (Походит к столу и рассматривает бумаги.) Что бумаги-то разбросал!.. Митя. Это я счета проверял-с. Гордей Карпыч (берет книгу Кольцова и тетрадь со стихами). А это еще что за глупости? Митя. Это я от скуки, по праздникам-с, стихотворения господина Кольцова переписываю. Гордей
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (19) »