возможно, сможет набрать номер «Скорой», там-то точно поймут, что она не пьяна. Иветта Игоревна тут же набрала номер 103 и долго ждала ответа диспетчера, когда диспетчер ответил, то так и не услышал слова «помогите», потому что помехи на линии не давали услышать тихий голос старушки. А жалкое старинное оборудование диспетчерской не позволяли узнать, откуда был сделан звонок, чтобы отправить туда машину «Скорой помощи». Так бывает только в американском кино, в России техника всё еще ходит на лыжах. Диспетчер, как бы сильно ни хотел, помочь не смог и положил трубку, потому что у него уже был звонок на другой линии. В большом городе всегда кому-то нужна помощь.</p>

<p>

  Иветта вновь заплакала, силы оставляли её, уже трое суток прошло с момента удара, а она так и не смогла получить помощи. На четвёртые сутки рука у Иветты Игоревны начла двигаться намного лучше, она смогла взять телефон, и даже получилось листать телефонную книгу. Да только там не было номеров, по которым можно было бы получить помощь.</p>

<p>

 Иветта посмотрела на надпись: «Калерия Абакумова, кв. 111». Калерия - соседка Иветты Игоревны, была молодой скандальной женщиной, которая особым умом и чистоплотностью не отличалась. Они постоянно ругались из-за того, что Калерия выставляла мусор в подъезд, где он стоял и гнил неделями. Вокруг двери этой женщины постоянно были вонючие, засохшие пятна от мусорных пакетов, и именно из её квартиры по дому расползалась мерзопакостная живность. Большинство соседей морщились, проходя мимо её двери, но молчали, опасаясь связываться со скандальной женщиной. Но только не Иветта Игоревна. Она единственная боролась с грязью, которую Карелия Абакумова распространяла вокруг себя. Так поможет ли она теперь?</p>

<p>

  Иветта нажала на кнопку вызова и поднесла телефон близко к губам, чтобы её услышали. Когда соседка ответила, Иветта Игоревна даже не успела произнести и слова, как та начала скандалить.</p>

<p>

- Что вам опять нужно, Иветта Игоревна? Куда хочу, туда и ставлю мусор! Вам-то что? Я ставлю у своей двери! Нет такого закона, который запрещал бы мне выставлять мусор, куда я хочу! Чтоб Вам сдохнуть! Достали уже! – и с чувством огромного удовлетворения Калерия положила трубку.</p>

<p>

  Иветта Игоревна и не рассчитывала на помощь, но всё же наделась, что ей помогут. Быть Человеком великое достижение, которое наши сограждане потеряли в 90-е. Мы словно тогда все заболели бездушием и даже рожаем детей, которые не способны к сочувствию и сопереживанию. Все всё знают, но от этого никому не стало жить легче. Пожелать смерти человеку, только потому, что ему не нравится нюхать чужой мусор и жить с тараканами – это «великое достижение» новых граждан нашей «новой» страны.</p>

<p>

  Иветта Игоревна не имела сил дальше держать руку с телефоном, и она с грохотом упала на пол, но телефон остался в крепко зажатой руке. Иветту сотрясали рыдания. Ну, вот зачем она вечно кого-то учит и борется с грязью? Почему бы не делать, как все – просто проходить мимо и делать вид, что ничего не видишь? Почему ей всегда больше всех надо? С этими мыслями, Иветта Игоревна вдруг провались в глубокий сон. 4 дня без еды и воды, 4 дня практически без сна, вымотали ее, и она даже не поняла, что уснула.</p>

<p>

 Ей снился странный сон. Будто бы ей вновь было 18 лет, и она лежала на холодном полу, а тут заходит в квартиру её умерший муж и говорит: «Ива, а ты шо разлеглась, как царица Савская? Поесть-то, чё-нить есть, а?». И Иветта вдруг подскочила, будто ничего не произошло, и побежала кормить мужа. На кухне уже сидела её мать и отец, а также сестра, умершие много лет назад. И все они хотели есть. Иветта схватила огромный нож и начла резать курицу. Вдруг нож соскользнул и воткнулся ей в живот. Странно, но крови не было, зато ей стало очень больно. Иветта вскрикнула и проснулась. Нож исчез, а боль нет. Живот пронзала резкая боль, как при полном кишечнике. Иветта поняла, что произойдёт в следующие минуты, но никак не могла это предотвратить. Отвращение к себе вспыхнуло с новой силой.</p>

<p>

  Иветта Игоревна открыла глаза, когда на улице было уже светло. Небо на диво было ярко-голубым и чистым. За окном пели птицы, которые делали утро таким мирным и счастливым. Однако, для Иветты, жившей в 110 квартире новой панельной высотки, утро не было счастливым. Пробуждение было резким и болезненным. Желудок нещадно урчал, живот болел, кожа сопрела от мочи и сильно щипала, а от кала распространялась ужасная вонь, и чесалась кожа. Да, и сердце старушки билось как-то странно, словно  кувыркалось на месте. Тук-тук-кувырок… тук-тук-кувырок… Иветте Игоревне стало страшно, как и любому другому человеку, ей совсем не хотелось умирать. Ей и было-то, всего 78 лет, но особых болячек не было, кости отлично себя чувствовали, руки не дрожали. Иветта даже последние 10 лет не ходила к врачам, потому что вела здоровый образ жизни, занималась физкультурой, принимала витамины, и вообще следила за собой. Но никакие ухищрения не помогли ей избежать инсульта. Она лежала одинокая, изголодавшаяся, парализованная на полу и уже не ждала помощи. Может попробовать ещё кому-нибудь позвонить?</p>

<p>

  Иветта Игоревна услышала, как что-то упало у соседа наверху из 116 квартиры. Там проживал молодой человек, 20-ти лет, который на эту квартиру сам не заработал. Его поселили там родители, которые думали, что чем-то ему обязаны. Вот только чем? Ответа на этот вопрос не знал никто, да и никто его не задавал. Владельца квартиры звали Лаврентий Оладушкин, и это был поистине мега представитель своего поколения. Лаврентий – молодой человек без стыда и совести. Родители воспитали очень неблагодарного сына, и с радостью сбагрили его в дешёвую панельку, подальше с глаз. Лаврентию было начихать на всё и на всех. Он не желал работать, но счета за электричество и квартиру всё-таки вынуждали его работать кое-как, и обычно он не мог продержаться на работе больше трёх месяцев. Он не заботился ни о ком, кроме себя. Он не думал о соседях, когда собирал шумные компании, он не думал, что все они встают рано утром на работу, потому что вместе с  шумной компанией он включал музыку, при этом он никогда не смотрел на часы. Шумные компании, считавшие себя интеллектуальной богемой, от дешёвой водки быстро превращались в обычных деревенских