Тропинка ужом вьётся посреди густого тумана. Пелена с обеих сторон подрагивает, изменяет свою форму, коверкает самые разнообразные силуэты за собой и теснится, но не покидает границ. Это создаёт бесконечно высокий коридор, чей потолок, если он вообще есть, находится вне поля зрения. Однако тут не темно — свет исходит отовсюду, а потому теней вовсе нет. Впрочем, кое-чего тоже не хватает — пространство окутывает абсолютная тишина, как если бы туманные стены поглощали даже мельчайший звук. Дорожка то поднимается в гору, то идёт в низину, порой едва не образуя отвесные склоны, но иногда встречаются просторные и открытые участки пути. Нередка и каменная мостовая, хотя чаще идёт обычная грунтовка.       Максим бесцельно идёт назад в прошлое и всё пытается выискать по ту сторону тумана хоть что-то интересное. Куда ни сунься — веет лишь скучными эмоциями. Значит, там не менее унылые события. Кажется, его занесло в самый отстойный момент своего прошлого. Парень не думает — просто шагает дальше, желая найти нечто действительно занимательное и весёлое.       Наконец чувствует яркие эмоции, драйв и нестерпимое желание гнать вперёд как можно быстрее. Повинуясь порыву, он сходит с пути и воодушевлённо сигает в туман, приземляясь на велосипед и на безумной скорости мчась по улице. Ветер свистит в ушах, треплет волосы и распахнутую рубашку на манер плаща. Впереди никого, а сзади разносятся гневные крики отстающих соперников. Он первый! Ещё чуть-чуть, и он победит! Даже ухабистая дорога не помешает ему! Едва пролетев финишную черту, Максим бьёт по тормозам и с заносом разворачивается лицом к проигравшим, пока пыль из-под колёс летит дальше.       — Да! Да!!! Вот так вам! Кто тут король улиц?! — не стесняясь неудачников, орёт он на всю округу и пытается отдышаться, унять колотящееся сердце. В ответ гробовая тишина — болельщиков у него тут нет, так что среди собравшихся не находится желающих поздравить выскочку из города с триумфальной победой. «Ха! Деревенские лузеры!» — добавляет он про себя.       — Браво, браво! — под сопровождение хлопков раздаётся голос из толпы, и Максим оборачивается. — Уделал местных пацанов на своём скоростном корыте. И ты ещё называешь себя королём улиц? Ну молодец, молодец. Слабо их пешком обогнать?       — Чё? — адреналин сходит, даже одышка испаряется от такого напора сарказма. На Максима наступает какой-то невзрачный парень в чёрной футболке с нарисованной на ней жёлтой улыбочкой-смайликом, взятой в незамкнутый круг. У него на лице нечто среднее между снисходительной ухмылкой и оценивающим взглядом. — Ты вообще кто такой? Хочешь тоже погонять? В очередь, — Максим красноречиво сплёвывает густую слюну.       Выскочка подходит совсем близко и только потом перестаёт издевательски аплодировать. Максиму неприятно от такой дистанции, и он откатывается на велосипеде чуть назад, за что получает очередную усмешку — ну что за высокомерный кретин к нему привязался! Вот только лицо какое-то знакомое. Может, прошлым летом его тут видел? Да не, запомнил бы. На воспоминание накатывает огромная волна марева, поглощая собой всё и вся. Через секунду пелена расступается, а Максим снова оказывается в туманном коридоре — точно там же, где был ранее.       — Весь в мать, — за его спиной цокает языком уже знакомый голос. — В твоём возрасте она тоже называла себя королевой улиц и дразнила меня улиткой, — он хмыкает. — Вечно отставал за ней.       — Ты знаешь мою маму? — оборачиваясь, спрашивает Максим. Выскочка из летних велосипедных гонок увязался за ним. Где же он его видел? Внешность у сверстника самая обычная: тёмные волосы, бледная кожа без изъянов, странная футболка, банальные синие джинсы и лёгкие кеды с идеальной белой полоской подошвы. На вид не старше шестнадцати. Не дожидаясь ответа, Максим шагает по тропинке меж туманов. Кажется, теперь он идёт в сторону настоящего.       — Ну знаю, и?       — Как вы познакомились? — Максим задаёт новый вопрос.       — Ты реально не догоняешь? — с раздражением спрашивает «смайлик», а затем тычет пальцем в свою физиономию. — Неужели не узнаёшь?       Максим напряжённо сводит брови в линию и шагает дальше. Да, память на лица у него отменная, вот только сейчас работает из рук вон плохо. Соображалка скрипит, кряхтит и словно вот-вот выдаст «ERROR 404», но кое-как рожает ответ, который вызывает ещё большее недоумение.       — Точно! — Максим бьёт кулаком в ладонь. — Вспомнил!       Он разворачивается, смотрит в опустевший коридор и прислушивается к своим ощущениям. Откуда-то с той стороны невидимой, но прочной ниточкой его тянет к себе искомое воспоминание. Одно единственное за всю прожитую жизнь, смутное, но не забытое. Оно там, оно зовёт его. Парень бегом устремляется к нему, мысленно сматывая клубок из этой самой ниточки. Вокруг одна и та же картина, разница только в эмоциях, которые доносятся до него из-за тумана. Те сменяют друг друга быстрее, чем он успевает хотя бы прочувствовать их. Максима посещает безумная идея, и он погружается в пелену, из которой тянет солёным бризом, моментально оказываясь в последней принудительной поездке на черноморское побережье. Игнорируя раскалённый песок и палящее солнце, бежит по пляжу и старается не смотреть на бескрайнее море, пересекая одно воспоминание за другим, что сплетены друг с другом единой ассоциативной связью. Через пару секунд парень вновь оказывается на тропе, но уже в совершенно другом её месте, а с моментом входа в туман его отделяют почти двенадцать лет жизни, которые удалось преодолеть маленькой хитростью. До цели остаётся всего ничего. События этого отрезка времени сейчас кажутся ему слишком максималистичными, беззаботными, удручающе наивными и такими желанными. Закатывая глаза от обилия ярких эмоций четырёхлетнего себя, Максим бесстрашно заходит в пелену, усаживаясь детским телом в заботливые объятия.

      — Бабушка, а это кто? — он тычет пальчиком в фотографию взрослого мальчика за каким-то столом и в большой зелёной панамке.       — Это Андрей, — не сразу и тихо отвечает та. — Твой дядя.       — А где дядя Андрей?       — Он… он на небесах, малыш.       Максим сосредоточенно смотрит на снимок в альбоме, обдумывая смысл услышанного, а затем поднимает голову к потолку и пытается вспомнить то странное слово…       — Он лётчик! Как дедушка! — мальчик смеётся от своей сообразительности. — А когда он прилетит? Почему ты плачешь, бабуль? — улыбка моментально исчезает с его лица.       — Андрей не прилетит, малыш. Он умер.       — Умер? — Максим тянет это слово и никак не может осознать, как такое