========== Молодой некромант ==========

— Брешешь! Иди отсюда, сопляк, — трактирщик презрительно сплюнул и отвернулся.

Юнец с растрепанными черными волосами, худыми плечами и яркими живыми глазами недовольно хлопнул по стойке раскрытой ладонью. Получилось не очень убедительно.

— Я правда некромант! — ломким звонким голосом возопил он, лишая себя еще пары очков авторитета.

— Ага, а я принцесса Матильда, — не оборачиваясь, хохотнул хозяин. — Иди гуляй, малец, пока сыновей не кликнул!

Черноволосый зло прищурился, царапнул короткими ногтями стойку и вылетел за дверь, хлопнув на прощанье дверью.

— Не бывает, видите ли, таких некромантов! Не бывать, бездна тебя подери! — бушевал четырнадцатилетний мальчишка, названный матерью при рождении певучим именем «Илейн», кое было в штыки воспринято отцом. Отец некроманта, и сам принадлежащий к людям сей мирной профессии, был человеком старой закалки и чугунных принципов. Конечно, он исполнил последнее желание умирающей женщины, но, разумеется, не оценил шутки назвать будущего некроманта именем, имеющим значение «гармоничный, привлекательный, божественный». Ничего удивительного, что тело молодой аристократки отец закапывал с выражением величайшего удовлетворения на лице, а как только на вскопанную землю рухнула могильная плита, назвал сына «Илом» и более никогда не упоминал его полного имени.

Сам Илейн против желания матери ничего не имел. Ему льстило носить имя, вызывавшее удивление и недоумение у коллег по цеху, льстило быть единственным «божественным» некромантом среди всевозможных «сынов ночи», «темных», «повелителей смерти», «призывающих душ» и «слуг праха». Илейну вообще была свойственна гордыня, амбициозность и честолюбие. Ничего удивительного: эти качества часто встречаются у молодых людей, правда, когда твоя профессия — некромант, твои амбиции странны и неуместны, и искренне жаль тот город, на кладбище которого заведется такой экземпляр. Вот и отец Илейна считал так же и втемяшивал в голову сыну эту простую истину, в итоге перебить природу так и не смог, но привил потомку стойкое отвращение к нотациям и какую-никакую ответственность. Последняя вырабатывалась довольно оригинальным (для обывателя) методом: молодому некроманту давались книги и объяснялись заклинания, отводилась неделя на изучение и тренировку, за которой следовала ночь на кладбище один на один с практическим материалом, спасением от которого являлось все ранее выученное. Стоит ли говорить, что сначала Илейн научился быстро бегать, а только потом на совесть учить. А еще делать шпаргалки, которые крайне удобно читать где-нибудь на крыше очередного склепа или высоком дереве.

«Память некроманта должна быть идеальна, малейшая ошибка может стоить жизни не только тебе, но и тысячам других людей!» — любил повторять отец, как будто Илейн сам не понимал этой простой истины.

Некроманты — хранители мира! Неужели так важно, чтобы кто-то стоял на границе жизни и смерти?

— Я ему покажу, какой я «сопляк»! Посмотрим, как он запляшет, когда увидит восставшего у своего порога! — мальчишка пнул попавшийся под ногу камень и продолжил свое шествие по ночному кладбищу, сопровождающееся обиженным бурчанием и хищным осмотром окрестностей в поисках свежей могилы. Чем меньше труп пролежал в земле, тем легче его из нее поднять — аксиома.

— Вот ты мне и нужен, Фрэнк Гринби, — прищурившись, прочел Илейн надпись на сером камне, простоявшем на этом месте, если верить дате, ровно двадцать шесть дней. Удачно. Юный слуга смерти скинул сумку с вещами у соседнего надгробия, сбросил плащ и бухнулся на колени, принимаясь за работу.

Черные восковые свечи зловеще мерцали зловещим зеленым пламенем, освещая зловещую пентаграмму, возле которой зловеще вскинув руки стоял зловещий некромант, по зловещей мятой бумажке читающий зловещее заклинание-призыва срывающимся тоненьким голоском.

— Восстань! — пропищал Илейн. Земля в центре пентаграммы разверзлась, показались когтистые пальцы, следом руки, покрытые гниющей плотью, наконец мертвец выбрался полностью и замер, покачиваясь и тупо пялясь на своего призывателя светящимися бледной зеленью глазницами. Илейн сглотнул и побледнел еще больше, стремясь сравняться оттенком лица с ближайшим надгробием, однако прозвучавшая из его уст ритуальная фраза была четкой и резкой.

— От сей минуты и до конца моих дней ты служишь мне, беспрекословно исполняешь любой мой приказ, подчиняешь только мне и никому более. Да будет мое слово и моя сила для тебя якорем в этом мире.

Свечи вспыхнули особенно ярко, руки Илейна окутал ядовито-зеленый туман, змеей переползший на поднятого и спеленавший его. Затем все исчезло: потухли свечи, растворился туман, пентаграмма стала не более чем рисунком на земле; один только поднятый все также покачивался на месте, пялясь на своего теперь уже хозяина.

Илейн облегченно вытер со лба пот, поздравляя себя с первым восставшим, поднятым и привязанным без контроля отца.

— Иди за мной, — бросил юнец, шустро закидав в сумку свечи и кое-как затоптав пентаграмму.

Бывший Фрэнк опять покачнулся в своей неизменной манере и поковылял за хозяином. Илейн смерил его сомневающимся взглядом и направился к таверне.

Через десять шагов восставший упал, не перестав, однако, идти. Мальчишка выругался и, кривясь и крякая от натуги, поднял мертвого слугу на ноги. Поход продолжился. В следующий раз мертвец упал через шесть шагов, опять обо что-то споткнувшись. Илейн сплюнул и скомандовал:

— Встань на ноги.

Было б все так просто! Восставший встал и тут же завалился обратно на спину, не успев распрямиться.

— Встань на ноги!

Да куда там…

Илейн раздосадованно зарычал и поплелся поднимать неуклюжего мертвяка.

Было около шести утра, когда грязный уставший, измученный некромант ввалился в трактир в сопровождении извазюкавшегося мертвяка.

— Восставший! — на ультразвуке завопила кухарка и унеслась к черному ходу.

Трактирщик сонно захлопал глазами, непонимающе воззрившись на колоритную парочку в дверях.

Не успел Илейн самодовольно усмехнуться и бросить что-то вроде «Мне поднять еще кого-нибудь или вы все-таки дадите мне работу?!», как в мирного мертвого Фрэнка прилетел большущий огненный шар, моментально испепеливший беднягу на месте. Илейн