Сказаніе объ Эле́нди и его сыновьяхъ
(переводъ съ чукотскаго).
Среди чукотскихъ сказокъ и преданій видное мѣсто занимаютъ сказанія изъ временъ борьбы чукотскаго племени съ таньнгами. Подъ общимъ именемъ та́ньнгытанъ чукотская этнографія подразумеваетъ не только близко родственныя племена коряковъ и чуванцевъ, но также и русскихъ, впервые выступившихъ на границахъ чукотской территоріи въ союзѣ съ братьями и въ то же время исконными врагами чукотскаго племени, таньнгами. Эти сказанія въ противуположность собственно сказкамъ выгодно отличаются отсутствіемъ фантастическаго элемента, и нѣкоторыя изъ нихъ живо обрисовываютъ обстановку чукотской жизни и даже умственныя и нравственныя понятія чукотскаго племени. Въ общемъ ряду сказаній чукотскаго народа эти разсказы составляютъ третье наслоеніе. Самое раннее наслоеніе представлено разсказами миѳологическаго и космогоническаго содержанія, которые сами чукчи опредѣляютъ общимъ именемъ тоттумва́ткин или тоттумватта́йнэкін т. е. первозданный (первозданно-временный).
Второе наслоеніе составляютъ разсказы о шаманахъ и о духахъ, съ которыми тѣсно переплетены преданія о борьбѣ съ какимъ то племенемъ, пришедшимъ изъ за моря, повидимому имѣвшимъ эскимосское происхожденіе, — впрочемъ значительно потускнѣвшія въ народной памяти и пронизанныя насквозь миѳическими элементами, что указываетъ конечно на древность ихъ (происхожденія).
Что касается разсказовъ о борьбѣ съ таньнгами, которые чукчи отличаютъ отъ другихъ подъ именемъ акалеле́ткин т. е. злоубійственный, происхожденіе ихъ относится къ болѣе недавнему времени. Нѣкоторыя изъ нихъ, напр., относятся къ борьбѣ съ русскими, т. е. къ событіямъ, имѣвшимъ мѣсто менѣе полутораста лѣтъ назадъ. Даже въ тѣхъ разсказахъ, гдѣ врагами чукочъ являются настоящіе таньги, видны многіе слѣды позднѣйшаго происхожденія. Вмѣсто древняго оружія изъ кости или китоваго уса, въ нихъ всегда является желѣзо, желѣзные ножи, копья, котлы. Даже табакъ, вмѣстѣ съ желѣзными издѣліями составляющій до сихъ поръ нервъ чукотско-русской торговли, нерѣдко занимаетъ видное мѣсто. Вообще воспоминанія о временахъ борьбы съ Таньнгами еще свѣжи въ народной памяти. Многіе изъ теперь живущихъ нымнымовъ ведутъ свой родъ отъ Айнга́урhна, Ьавтыlеhа́lына и другихъ витязей, высчитывая число поколѣній, смѣнившихся съ того времени (отъ 9 до 11) и даже опредѣляя происхожденіе по женской или по мужской линіи.
Что касается Айвановъ, эскимосскаго племени, живущаго по ту сторону Чукотскаго Носа, тамъ гдѣ океанъ возвращается вспять, т. е. по берегамъ Берингова моря (впрочемъ чукчи также называютъ айванами нѣкоторыя племена американскаго материка), то и въ настоящее время между ними и чукчами существуетъ племенная вражда, неоднократно разрѣшающаяся одиночными кровавыми столкновеніями, вродѣ двухъ единоборствъ, описанныхъ въ нижеслѣдующей повѣсти. Въ полной силѣ существуетъ также чукотско-айванская обмѣнная торговля, на которую имѣются намеки въ повѣсти.
Повѣсть объ Эле́нди разсказана мнѣ чукчей Айваномъ, по русски Иваномъ, зимою 1896 г. на урочищѣ Акона́йке (безштанная земля: такъ называется мѣстность, находящаяся къ востоку отъ Колымы внутри лѣсной границы. Названіе свое она получила отъ непроходимаго кустарника, безпощадно обдирающаго въ лѣтнее время мѣховые шаровары чукотскихъ пастуховъ). Она была записана мною по мѣрѣ разсказа, въ видѣ возможно болѣе точнаго перевода на русскій языкъ. Можетъ быть не безынтересно будетъ замѣтить, что этотъ Айванъ, одинъ изъ лучшихъ сказочниковъ въ области приколымскихъ чукочъ, рожденъ отъ русской матери, которая впрочемъ была отдана на тундру маленькой дѣвочкой и выросла среди чукочъ, обратилась въ настоящую чукчонку. Происхожденіе отъ русской матери, конечно, не придало Айвану — Ивану ни одной черты, способной отличить его отъ его сосѣдей. Какъ и всѣ прочія дѣти русскихъ женщинъ, вступившихъ въ супружество съ чукчами, онъ по русски не знаетъ ни слова, пасетъ свое стадо такъ же рачительно, какъ и другіе молодые пастухи, приноситъ жертвы чукотскимъ богамъ (дьяволя́мъ по русскому опредѣленію), лѣтомъ голодаетъ, питается падалью, гнилью и т. д.
І.
Что скажу, съ чего начну? Были пять братьевъ, младшему имя Эле́нди. Всѣ братья были сильные, но Эле́нди былъ сильнѣе всѣхъ. Былъ Эле́нди крѣпокъ, и ловокъ, и быстръ. Владѣть копьемъ, стрѣлять изъ лука, состязаться въ пѣшемъ бѣгѣ, или въ ристаніи на оленяхъ, былъ Эле́нди весьма искусенъ. Были изначала богаты оленями. Стада ихъ, какъ валежникъ. У пяти братьевъ двѣ сестры. Пошли зачерпнуть воды пестро-раскрашеннымъ желѣзнымъ сосудомъ. Ихъ серьги звенятъ на ходу. Металлическіе браслеты отъ кисти до локтя. Не зачерпнувъ воды, стоятъ надъ обрывомъ, звенятъ серьгами и браслетами у воды, между собой пересмѣиваются. Толстыя косы висятъ по сторонамъ. Въ это время два коряцкихъ[1] молодца подкрадываются по надъ берегомъ рѣки. Выскочили, схватили ихъ, каждый схватилъ по одной. — «Пойдемъ съ нами»! — говорятъ. Тѣ отказываются. Взмахнули копьями надъ головой. Что же? Испугались и пошли. Говоритъ корякъ — «Вотъ пойдемъ по этой дорогѣ! Вы идите впереди! Убѣгать не пытайтесь»! Дѣвушки не въ силахъ идти пѣшкомъ, ибо весьма богаты, изстари привыкли ѣздить на оленяхъ[2]. Наконецъ достигли ночлега, сѣли на землю, улеглись спать, и коряки возлѣ нихъ. Старшая и младшая сестра, уставъ отъ ходьбы, не могутъ спать. Ноги ломятъ, духъ стремится домой. Крѣпко заснули коряцкіе парни. Дѣвушки отъ желанія къ дому не спятъ. Впереди по дорогѣ виднѣется снѣжная заростель[3]. Говоритъ старшая сестра младшей: — «Они спятъ, убѣжимъ хоть къ этому снѣгу и зароемся тамъ. Пусть они уйдутъ безъ насъ. Не то убьютъ насъ — мы ходить не въ силахъ!» — У соннаго старшая сестра вытащила ножъ изъ за пояса. Обѣ ушли къ заростели. Подошли, ударили ножомъ, пробили отверстія, разгребли внутри снѣгъ до черной земли, сдѣлали словно жилище. Старшая младшую протолкнула внутрь въ отверстіе, потомъ тщательно загребла и закрыла, какъ будто старый нетронутый (снѣгъ). Покончивъ, говоритъ: — «Я уйду, тебя покину! По крайней мѣрѣ ты хоть воротись домой. Тоску Эле́нди утѣшь!» Предъ уходомъ старшая говоритъ младшей: — «Пока мы будемъ здѣсь, ты ожидай, скучая! Когда уйдемъ и солнце подымется высоко, выйди наружу, иди домой!» Одинъ изъ коряковъ сильно меня желаетъ, пусть уведетъ меня! Ты одна хоть воротись домой! (Скажи Эле́нди!): «Меня любящій за мною придетъ»!.. Вернулась назадъ, положила ножъ на прежнее мѣсто, легла рядомъ съ парнями.
При подъемѣ солнца одинъ изъ нихъ пробудился, вскочилъ: — «Гдѣ-же другая! О,