====== Ночь, которая изменила всё ======

— Да вы, что, с ума все посходили?!

Этот визгливый крик отчаяния вырвался у самого сдержанного мага, от которого никто никогда грубого слова не слышал. Он последним ворвался в комнату, светлую, чистенькую, обставленную как детская. Там уже находились пятеро колдунов в чёрных плащах с капюшонами. Все тяжело дышали, и по их виду было понятно, что они только что участвовали в серьёзной волшебной стычке. Один из них, высокий, с мощными плечами, стоял на коленях, спиной ко всем остальным, между двумя детскими кроватками.

— Ты это с’час про кого сказал, а? — он резко обернулся на крик.

Его несомненно волчья морда с окровавленной пастью быстро принимала вид человеческого лица. Он встал и угрожающе обвёл взглядом всё ещё жёлтых глаз хищника переглядывающихся волшебников.

— Эй, вы, кто тут с ума сошёл? Ты, Долохов? Или ты, Розье? Может, ты, МакНейр? Или ты, малыш Роули? А-а… Малфой Безупречный… — голос Фенрира Сивого, оборотня-по-убеждениям, стал едва ли не мурлыкающим, но от него исходило столько угрозы, что все названные колдуны невольно попятились. Кроме как раз того, к кому он обратился последним, Люциуса Малфоя. Стройный волшебник с длинными, ухоженными платиново-белыми волосами, сейчас бледный лицом почти как его волосы, крепко держал фамильную трость с рукоятью в виде змеиной головы (в этой трости была волшебная палочка) и направлял её на оборотня. Его серые глаза блестели как дамасская сталь. Миг отчаяния прошёл. Губы сжались в решимости.

— …Так что ты там сказал, Люциус? Мы с ума посходили? — Фенрир вытер окровавленный рот. Теперь было видно, что позади него на своих кроватках лежали два рыжеволосых мальчика лет десяти. Мёртвые. Из комнаты этажом выше слышался детский плач.

Он продолжил:

— Ты опоздал, пришёл позже всех. И пропустил почти всё веселье. Но не ты ли сам только что сражался с Артуром, а? И Молли-бешеная не в тебя ли чуть не попала заклятьем? Кто, скажи-ка, прикрыл твою аристократическую… э-э… спину? Малыш Роули, МакНейр и, на минуточку, я, Ваше благородие.

Фенрир с шумом втянул воздух и рявкнул:

— Долохов, МакНейр, притащите-ка сюда оставшихся «господ» Уизли, я не могу спокойно слушать этот писк!

МакНейр сделал шаг к двери, но остановился, оглянувшись на остальных.

— Сивый, с каких пор ты тут командовать стал? — осклабился Долохов, привалившись к стене. — Я, например, ничего не имею против, пусть себе малютки развивают лёгкие.

— Почему никто не остановил его?! — слегка повысил голос Малфой, обводя взглядом остальных. — Мы, что, теперь и с детьми воевать будем?

— Ну, там же совсем кроха была вместе с этой… с мамашей Уизли… — промямлил самый юный из всех, Торфинн Роули, он был бледен и, похоже, изо всех сил боролся с тошнотой. — Я, например, и не заметил, кто в неё попал… А мамаша тогда словно озверела…

— …При чём тут дети, Фенрир? — почти спокойно сказал Люциус. — Мы же собирались только допросить Артура и Молли.

— Ну, и много ты узнал бы от них, Малфой? — рыкнул оборотень. — Эти предатели вашей колдовской крови всё равно ничего бы не сказали, если бы не угроза их драгоценному выводку.

— Одно дело — угрожать, и совсем другое — убивать. Тем более теперь, когда родители мертвы. А мы так и не узнали, почему Лорд не вернулся из Годриковой Лощины. Я теперь, — так же, как и вы, наверняка, — не чувствую его силу. Петтигрю мог оказаться предателем… Кого из Ордена мы могли допросить?! Беллатриса с командой отправилась к Лонгботтомам. Фенрир, с тебя придётся спрашивать, если она принесёт от них хоть какую-нибудь информацию, в отличие от нас!

— Кто спрашивать-то будет… — криво ухмыльнулся Сивый, махнув мощной ручищей, на которой длинные ногти всё ещё казались волчьими когтями.

— Ой, да брось, Люциус, — лениво процедил Долохов. — Чего ты взвился из-за каких-то спиногрызов… Эти пацаны уже большие, они могли бы что-нибудь рассказать о нас. А малявка всё равно бы сдохла без мамки. Так что, — он хохотнул, — можно сказать, мы поступили благородно, избавили девчонку от мучительной смерти в Рождество. Ну, а те, которые там, наверху… Ну, пусть Сивый порезвится, — пожал он плечами.

Тут заговорил самый старший из присутствующих, Циан Розье. Он не так давно потерял сына, Эвана, и, пожалуй, больше всех злился на Орден Феникса. Его уважали все Упивающиеся Смертью, и даже сам Лорд Воландеморт ценил его как одного из первых своих приверженцев. Он собирался лично допрашивать старших Уизли, но, когда всё пошло не так, как планировалось, и завязалась драка, именно он старался нанести им последний удар.

— Надо возвращаться. Может быть, мадам Лестрейнж действительно принесёт известие о нашем Лорде. Сивый, довольно с тебя. Люциус прав, с детьми воевать — последнее дело. Кто из Уизли остался?

— Персиваль, ему пять лет. Близнецы Фредерик и Джордж, этим три года. И Рональд, этому полтора, — отчитался Уолден МакНейр, всегда хваставшийся отличной памятью.

— Малыши, — кивнул Розье, — даже память им не надо стирать. Уходим. Если им повезёт — выживут. Ну, а нет… — он пожал плечами и первым вышел из комнаты.

Остальные медленно последовали за ним. На лестнице детский плач в четыре голоса слышался громче. Люциус Малфой шёл последним, он то и дело передёргивался: его единственному сыну, Драко, тоже вот-вот должно было исполниться полтора года…

…Трое волшебников неприметной внешности в пыльно-серых плащах приблизились к старинному ухоженному особняку. Хотя перед оградой всё было засыпано снегом, за нею — конечно, не без помощи магии, — по-прежнему царило лето, а снег, волшебный, тёплый, нетающий, кокетливыми шапочками лишь украшал кусты и зелёную изгородь. Прибывшие маги пошли по чистенькой аккуратной дорожке к парадной двери, на которой висел традиционный рождественский венок из плюща, усыпанный маленькими золотыми и серебряными шариками. Один из них вздрогнул и выхватил волшебную палочку, заслышав шорох среди фигурно подстриженных кустов возле дома. Другие тоже остановились, насторожившись. Но почти сразу же все трое выдохнули с облегчением и одинаково усмехнулись: из кустов неспешно выплыл… белый павлин, поковырял лапкой землю, что-то величаво склюнул и столь же гордо, не обращая внимания на людей, удалился.

— Интересно, кто у кого научился так себя вести? — пробормотал один