- Итак, вы заявляете, что доктор Хокинс...

   - Он и его приспешники - кучка восторженных болванов.

   - Наши зрители, я убеждён, ожидают развёрнутый ответ.

   - ...Если я скажу, что машина может обладать интеллектом, вы согласитесь?

   - Это очевидно.

   - А если б мы жили в Древнем Риме?

   - Пожалуй, я бы решил, что вы спятили: подобное сложно было вообразить.

   - Именно. Мы делаем выводы на основе опыта. Раньше считалось, что разум может быть присущ только живому. Теперь известно, что это не так.

   - К чему вы клоните?

   - Хокинс - зашоренный дикарь: он считает сознание сутью человека. Я же уверен, что схожим образом осознать себя способна и машина, и даже после этого она, увы, не станет субъектом. Не оживёт.

   - Разве ваши слова не противоречат понятию самосознания? Ведь чтобы осознать себя, надо иметь это самое "себя". То есть, являться субъектом.

   - Это замечание отчасти справедливо, и поэтому в своей книге я называю неживое самосознание "ничтосознанием". В отсутствие субъекта, неживое сознание будет осознавать Ничто. Или, иными словами, через неживое сознание Ничто будет осознавать себя.

   - Звучит как фантастика.

   - Не важно, как это звучит, пока "Леман и партнёры" рассчитывает лучшую эвристику для нейрочипов. Предсказанный мной феномен пока не обнаружен, но мы уже включаем в формулы соответствующую поправку.

   - Допустим, вы не ошибаетесь. Не значит ли это, что широкое внедрение искусственного интеллекта опаснее, чем мы думаем?

   - В пятнадцать лет я переспал со своей школьной учительницей.

   - ?!..

   - Из вашего вопроса ясно, что вам нужна сенсация. Вот она.

  * * *

   Скомканный фантик прилетел в ухо. Марк поморщился, выключил запись и взялся за штурвал.

   Вулканическая сажа застилала небо, подсвечивалась снизу реками огня и оттого казалась ещё плотней, словно небесная твердь, о которую можно разбиться.

   - Первый пилот готов, - сказал Марк.

   - Второй пилот готов, - сказала Грета.

   - Все системы в норме, - сказал Синий.

   - Как же вы задрали, - сказал Рё.

   Рё, конечно, в чём-то прав: за пять лет команда сработалась так, что эта перекличка стала суеверием - как посидеть на дорожку. Марк тем не менее считал, лучше до конца следовать инструкцям. Не ровён час ведь придётся доказывать, что ты не виноват в потере корабля, гружёного драгоценным альтигским кимберлитом.

   Марк потянул штурвал на себя и ощутил знакомую, приятную силу, когда стальное чудище повинуется твоей воле.

   - Отрыв произведён, - сообщил Марк.

   - Я вздремну, - сказал Рё и вышел.

   Марк откинулся в кресле. Дальше, по крайней мере, до стратосферы, автоматика справится сама. Он размял шею, зачем-то подобрал с пола фантик и огляделся по сторонам.

   Грета жуёт жвачку. Синий стрекочет ушами.

   Грета - стерва. Синий - акари.

   Сам Синий, к слову, зовёт себя иначе. На родном языке его имя звучит так, как если горсть сухого риса бросить в звонкую тарелку. Без акцента, в общем, не произнесёшь.

   Синий пришёл в грузовую компанию раньше Марка, лет уж десять как. Прибыл по обмену вместе с первой волной, когда люди и акари только начали знакомство.

   Внешне их раса походит на змей - здоровенных и с острыми ушами. Руки не нужны, когда природа дала телекинез - способность мыслью двигать вещи. А ещё копаться в чужих мозгах. За последнее-то свойство змеи-телепаты полюбились и спецслужбам, и прохвостам всех мастей. Теперь в военных академиях даже учат от такого защищаться.

   Впрочем, Марк однажды упражнялся с Синим и потому знал, что защищаться от акари - как голыми руками от бензопилы: разве что немного растянешь удовольствие. Если влезет в голову - всё, пиши пропало. Акари может, например, просто-напросто сжечь мозг: разогнать его так, что он перегорит в секунду. Но самое скверное, говорят, что для жертвы эта секунда будет длиться месяц или около того: мозг-то работает очень быстро. Лучший выход здесь - опять же, по слухам - успеть застрелиться.

   Ещё много разной жути говорят об акари, особенно о тех, что водят знакомство с язонскими пиратами. Но Синий в любом случае не из таких. Добрый он. Характер акари по цвету глаз виден: глаза у них большие, без зрачков и в темноте тускло светятся. У Синего они синие. Это цвет любопытства.

   - Когда-то мы станем клокастому пеплу подобные, - сказал Синий.

   То ли ошибка транслятора речи, то ли он в самом деле так разлаписто выразился.

   - Приближаемся к грозовому покрову, - сказала Грета.

   Всё-таки в лётной форме Грета была потрясно красивой. За её красоту, пожалуй, можно было простить даже брошенный фантик.

   "Ей можно простить даже фантик, брошенный в старшего по званию", - подумал Марк и объявил:

   - Фазовый щит - готовность.

   Собственно, с объявлением Марк припозднился: его рука, словно живая, дёрнулась к тумблеру за секунду до. Видимо, вдалеке мелькнул первый разряд, и нейрочип в голове среагировал тут же.

   "Жив ещё, курилка", - подумал Марк. Он любил свой чип настолько, насколько вообще можно любить помятый кусочек металла.

   Имплант для пилота, тем паче военного, дело обычное: с ним лучше реакция и глазомер, проще вычислять в уме и всякое такое. Нейрочип Марка, правда, очень уж был своенравен. Марк уже взял бы модель поновей, если б не то обстоятельство, что после сотни боевых вылетов он всё-таки выжил. Да и теперь, на мирной работе, дела идут без проблем. А зачем выкидывать вещь, которая приносит удачу?