дернулась нога или рука, когда во сне ему привиделось, что он вот-вот упадет. Тут мне повезло меньше. У меня не дергается нога во сне – я падаю во сне. Вот только ушибы от падений в итоге нахожу вполне реальные. До завершения школы у меня дважды случался вывих плечевого сустава, были легкое сотрясение мозга, десятки синяков и один выбитый зуб, к счастью, еще молочный. «Упала с кровати», – так объясняли родители эти случаи в больнице. По этой причине в детской комнате не было двухъярусной кровати.

Иногда моя семья замечала странности, что происходили в доме, но по моей просьбе вопрос моих реальных снов больше не обсуждался. Уже никто не удивлялся, заметив утром перестановку или новые вещи, которые никто не покупал. Против этого никто не возражал.

Я хорошо училась в школе. У меня были свои хитрости. Заметив, что чаще всего сниться может то, что обсуждалось непосредственно перед сном, я читала вечером изучаемый материал, затем мое «второе я» вспоминало о нем ночью, когда тело спало. На утро я заданную тему знала так, словно сама написала прочитанные книги. В свободное время я одну за другой читала работы известных психологов и психиатров, интересовалась неврологией – совсем не тем, чем увлекались девушки моего возраста. У меня была одна цель – найти определение того, что со мной происходит. Я ни дня не сомневалась в выборе профессии, давно решив, что буду учиться на психолога. Но чем больше я познавала науку, тем больше я убеждалась в том, что мой дар и он же – мое проклятие – в медицине доныне незнакомое явление.

Почти смирившись, я стала учиться контролировать свои сны. Нет, я не могла предвидеть начальную точку своего появлении в «измерении М» – так я стала называть их, сократив свое имя до первой буквы. Также я не могла повлиять на предметы и людей, которые меня там окружали, но со временем мне стало удаваться контролировать ту себя: свои действия, поступки и передвижения. Люди воспринимают сон, как фильм, который наш мозг смотрит в то время, когда тело отдыхает. Я же стремилась стать не только актером в этом фильме, но сценаристом, режиссером и, по возможности, декоратором. И иногда у меня это выходило.

Когда я училась в университете, других студентов я сторонилась не меньше, чем избегала детей в школе. Я боялась входить в чью-то жизнь, чтобы потом никого не шокировать проделками своего внутреннего полтергейста. У меня была всего одна подруга, Люси. Она всегда была милой и скромной настолько, что боялась сказать абсолютно любому парню простое «привет» – она тут же краснела. Может именно поэтому я дружила лишь с ней: мы были словно две затворницы, отвергнутые этим миром. Хотя правильнее будет выразиться, что это мы отвергли этот мир.

Разница между мной и Люси была в том, что окружающие сами сторонились ее, я же избегала их вполне добровольно. Это уже была не школа. Я не отличалась особой скромностью и всегда говорила то, что думала. Я не была уверена, что из Люси получится хороший психолог, но к окончанию учебы она стала на себе применять полученные ею знания и навыки, а сейчас уже имеет свой кабинет и немало довольных клиентов.

Но даже Люси я не рассказывала о том, что происходящее в моих снах можно отследить в нашей реальной жизни. Лишь намекая на возможное существование такой способности, я много беседовала со старым профессором, проработавшим на кафедре более сорока лет. Многие считали его чокнутым из-за полноценной отдачи своей профессии, и поэтому я обратилась именно к нему. Он уверял меня, что все это лишь миф, сказка о сверхъестественном, пища для ума писателей-фантастов. Я пыталась донести до него, что с подобной проблемой столкнулась одна моя знакомая, но, видя его скептицизм, не стала его переубеждать.

Однажды я доверила ему провести со мной сеанс гипноза, который был отснят на видеокамеру, якобы ради научного интереса с моей стороны. Увы, это мне ничего не дало. Под гипнозом я не попала в свое «измерение М», а всего лишь покорно отвечала на все вопросы, какие он мне задавал. Результатов не было, но я и не знала, что именно тогда хотела узнать или увидеть. Я все также засыпала лишь с одной мыслью: хоть бы мой очередной сон не был кошмаром.

Один раз произошло нечто весьма для меня интересное, это было началом эволюции моих сновидений. Я приехала на выходные в гости к родителям, и мы с мамой до поздней ночи просидели на кухне. Должно быть, она сильно по мне соскучилась, потому что раньше мы так не делали. Мы пили чай и обсуждали их с отцом планы на проведение летнего отпуска. Мама говорила, что хотела бы отправиться в плавание на яхте – она всю жизнь об этом мечтала. Когда мы легли спать, мне приснилась именно яхта. На ее палубе были мы с мамой.

– Вот видишь, – сказала я ей, – вот и яхта!

– Да, – ответила мама, – как я и хотела.

– Жаль, что это лишь сон… мой сон. Утром запах океана из нас буду помнить лишь я.

– Если это и сон, – рассмеялась мама, – то уж точно не твой!

Я улыбнулась в ответ, не став разбивать иллюзии матери, пусть даже этот ее образ существовал лишь у меня во сне. Такие сны, в которых не происходило никаких явных событий, мне нравились больше остальных. Они никак не сказывались на моей повседневной жизни.

Когда утром мы собрались за завтраком, мама оживленно рассказывала ее сон, в котором я ей доказывала, что сон вовсе не ее, а мой, и в том сне мы с ней стояли на палубе яхты. Я лишь улыбалась, но ничего говорить не стала. Родители думали, что мои детские «ночные странности» остались в детстве. Я долго обдумывала эти два сна и пришла к выводу, что, если по чудесному совпадению я попадаю в сон другого человека, то, если нам снится одно и тоже, утром мы оба будем помнить одинаковые сновидения. Кто знает, случалось ли подобное у меня с другими людьми, которых я видела в своих снах, но с которыми потом это не обсуждала. Может тогда, в тринадцать лет, моему однокласснику все же снилось, что он меня поцеловал… Бедняга, представляю, как он стеснялся этого.

Для чего я все это записываю? Я не могу дать конкретный ответ на этот вопрос. На тридцатилетие Люси подарила мне блокнот в красной обложке. Дневник. Такой, в какой старомодные дамы ежедневно вносили записи своих скучных и однообразных жизней. Я же, быть может, буду записывать сюда то, что происходит в моих снах. Если мне не будет лень…

М.

Глава 2

Обычный день. Она провела два занятия, после которых чувствовала себя безумно уставшей. Голова раскалывалась, и Меган пошла в комнату отдыха. Выпив стакан воды (хотя организм отчаянно требовал кофе), она присела на диван и незаметно для самой себя заснула. Это было нарушением ее собственных правил: спать днем и спать вне своей квартиры, ведь