Роман Михеенков СОВРЕМЕННАЯ МИФОЛОГИЯ

Поцелуй от первого лица

— Не оборачивайтесь. Я передам инструкции и материалы, — голос таинственного собеседника, сидевшего за моей спиной, выдал крайнюю степень тревоги.

— А парабеллум?

— Простите, не понял, — сзади заерзали.

— Расслабьтесь, — судя по всему, шпион воспринял мое предложение как руководство к действию. Возникла пауза.

— Под вашим стулом пакет, — чревовещание продолжилось.

Сдвинув пятки, я обнаружил под стулом нечто шуршащее, наклонился.

— Нет, только не сейчас! Я ухожу. Вы не должны обращать на меня внимание.

Ансамбль ресторана «Фрателло», заиграл мелодию из фильма «Крестный отец». Под звуки мандолины мимо меня проплыла спина в очень породистой, слегка ощетинившейся шубе. Интересно, зверьки, отдавшие свои шкурки, были испуганы при жизни, или это хозяин шубы так взволнован? Я достал пакет, пересчитал деньги, пробежал глазами письмо:

«Наш общий знакомый сообщил цены и условия. Задача — создать информационный повод и разместить информацию в соответствии с прилагаемой суммой и договоренностями».

Если перевести на русский язык, получится следующее: «Хочу, чтобы вся страна видела, как я вылизываю задницу власти. Для этого необходимо придумать соответствующую историю, снять телесюжет и заплатить взятку, чтобы его показали по телевизору».

Я достал мобильный телефон:

— Вася, привет! У меня тут очередные красавцы хотят эфира.

— У них повод есть?

— Как всегда.

— Будет повод — звони.

Вася — ушлый, продажный и обаятельный редактор новостей одного из телеканалов — как всегда угадал. Чиновники, бандиты, депутаты и прочие милые люди, именующие себя элитой, думают, что, заплатив деньги, они запросто получают телесюжет в новостях о себе, любимых. А информационный повод — свежеслучившееся яркое событие. А без повода — нет эфира, это же «новости». Но чтобы сюжет стал новостью, их обычно не волнует. Иногда приходится умолять: может быть, дом построите, или больницу, ну хоть что-нибудь сделайте. Однажды мне удалось благое дело, которым буду гордиться до конца своих дней: я действительно спровоцировал постройку детского сада, чтобы найти информационный повод для появления в эфире очередного ворюги.

Замечательный бизнес — телевизионные новости! Для рейтинга в них демонстрируют чернуху, расчлененку, скандалы, катастрофы и метеосводки, потом, пользуясь этим рейтингом, повышают популярность первых лиц государства, а остальное время эфира либо затыкается чем-то нейтральным, либо благополучно продается. Кто-то размещает скрытую рекламу, другие отчитываются о целевом использовании бюджетных средств, вкладывая в это недоворованные остатки тех самых бюджетных средств, третьи — вылизывают власть. Точнее, все вылизывают, но попутно рекламируются, отчитываются и заявляют о себе.

Однажды, по просьбе главы одной из неспокойных республик, в эфир сунули сюжет о торжественной сдаче моста через ущелье. Снимали, конечно, другой мост, а этот даже не начинали строить, тупо разворовав деньги. Особенно забавно в эфире выглядел кадр, перекрывающий косноязычие в интервью главы республики. Чтобы минимизировать словесную абракадабру и придать речи относительно человеческий вид, журналист, делавший сюжет, вырезал несколько совсем бессвязных предложений и склеил напрямую фразу «целевое использование бюджетных средств», а чтобы не было рывка видеоизображения, он закрыл склейку кадром, на котором была крупным планом взята звероподобно волосатая рука говорящего. Золотой «Роллекс» в шерсти был едва заметен. Рука делала нервные хватательные движения. Бюджет — хвать-хвать, средства — хвать-хвать. Проверяющие из Москвы все равно побоятся проехать по этому мосту, даже если с ними не поделились украденными деньгами.

Уже много лет мне скучно смотреть новости. Я точно знаю, кто, кому, почему это заказал, и сколько это стоило. Доведение этих новостей до эфира для меня, как для размещающего, всегда приводит к одному и тому же несмешному анекдоту про новых русских: придумай мне, рыбка, три желания. В смысле, информационный повод.

Детектив, организованный холуями нового заказчика, меня позабавил. Они долго выясняли, насколько я надежен, потом проверили, не засланный ли я казачок, десять раз обработали нашего общего знакомого и только потом назначили встречу в ресторане, попросив заказать определенный столик и сесть на нужный стул.

Порывшись в досье их города, я восхитился масштабами воровства моего нового заказчика — свеженазначенного мэра. По предварительным подсчетам, если бы он не делился награбленным с вышестоящими персонажами и прокуратурой, его можно было бы посадить лет на триста-четыреста. И это за три месяца работы. Куда ни плюнь — статья. И где мне взять информационный повод? Отчаявшись, я прошелся по социалке и — о чудо! — обнаружил мать-героиню, родившую восьмого солдата для стройбата армии РФ. Я схватился за телефон.

— Про эфир в «новостях».

— … Вы не туда попали, — голос моего собеседника выдал судорогу.

— Хватит шпионских игр, повод протухнет!

— Какой повод? — недоверчиво прошелестело в телефонной трубке.

— Информационный! — мне стали надоедать их конфиденциальные ужимки.

— Какой повод?

— Ваша задача найти во втором роддоме Марию Иванову. Она родила восьмого сына. Завтра ее выписывают. Задача нашего…

— Не называйте имен! Пусть будет… друг…

— Наш… друг… будет встречать ее с цветами и фанфарами. Пусть даст имя ребенку: Владимир или Дмитрий. Это должны организовать вы. Сюжет будет про «год семьи», про солдата для армии и, главное, про то, что наш друг создал в городе такие условия, что бабы готовы рожать пулеметными очередями. Попросите друга сказать несколько внятных фраз о том, что я сейчас сказал. Хронометраж — минута десять секунд, эфир завтра вечером. Я доступно излагаю?

— Да, спасибо, а как мы все это сделаем?

— За половину суммы, которую вы уже заплатили, это сделают без вас. Вам останется только привезти друга к нужному времени.

Вечером в аэропорту меня встречали мэрские опричники. Плохо скрываемая ревность, отягощенная завистью и подогретая жадностью, мешала им не только соображать — дышать. Не обращая внимания на их щебет про необходимую встречу с мэром, я сказал шоферу: «Второй роддом».

Маша Иванова оказалась милой умиротворенной женщиной. В ее спокойствии не было усталости или отрешенности. Она разговаривала с новорожденным сыном, как со взрослым человеком, без сюсюкания и ломания голоса.

Я представился человеком