Тени таятся во мраке

Пролог

Санкт-Петербург. Апрель 1905-го года

— Ну, что, голуби мои сизокрылые. Поговорим по душам на троих, пока Петрович до Питера не доехал и на господина Фридлендера свою лапу не наложил? А то ведь навесит на нашего гения флотские проблемы с дальней радиосвязью, разными «умными» минами-торпедами и электромоторами для подлодок. А в результате на мои спецсредства у него ни времени, ни сил может не остаться, — прямо с порога обозначил свой интерес Балк.

С безмятежной улыбкой осматрев вадиково логово — стеллажи, шкафы, столы и заполнявшую их лабораторную стеклотару, спиртовки, разновесы, ступки и кучу иных полезностей, от микроскопа до латера включительно — опричник Его величества, скрипнув портупеей, заложил руки за спину и, явно наслаждаясь эффектом, произведенным его появлением, уставился прямо на Лейкова.

«Вот принесла же тебя нелегкая, да еще на ночь глядя, гестаповец окаянный! Только стека и свастики на рукаве не хватает для полноты картины, блин…» — вздохнул про себя Фрид, и с подобострастным елеем в голосе проворковал:

— Кто же Вам может отказать, многоуважаемый Василий Александрович?

— Хм… правильный ответ, господин несостоявшийся перебежчик. Пока правильный.

Вадик, у тебя как, есть что-нибудь в шаговой доступности?

— Э… ну… гербовая есть. Мартель, шампусик, спирт…

— На «Столовом 21» и остановимся. Найдешь загрызть? — с плотоядным умилением разглядывая свежий шрам над виском Фридлендера, осведомился Балк, — А говорил ведь я тебе, балбесу недоученному: раньше времени швы не снимай. Теперь это не царапина, а целая особая примета.

— С закусью без проблем. От обеда много всякого разного осталось. Если что, могу и в ледник послать. Селедочка есть, пальчики оближете…

А швы мои тут ни при чем: нагноение пошло, чистить пришлось.

— Коновал ты, Вадик. Лучше бы фельдшерицу из странноприимного дома какую-нибудь попросил своему «дяде Фриду» портрет подштопать и перевязки вовремя делать. Всяко, красивее бы было…

А картошки вареной, чтоб с лучком? Маслица, соленки какой-нить. И буханочку.

— Есть. Грузди подойдут? — заговорщески подмигнул Вадик, поднимаясь из-за стола.

— Супер! Тащи. А удачно это я заглянул к вам на огонек, — Балк явно пребывал в благодушном настроении, что не удивительно: командировка завершилась удачно, доклад у царя прошел на «Ура», — Классно вы тут устроились, господа чревоугодники, вот что я вам скажу…

Но как только шаги Вадика загромыхали по чугунной лестнице из-за закрывшейся двери, Лейков внезапно поймал на себе совсем иной взгляд их позднего визитера. От которого мгновенно испарилась былая уверенность в том, что он, Фридлендер, позарез необходим этой троице, и все главные страхи уже позади.

«Вот, верно говорят: незваный гость хуже татарина. А уж Кол, — и подавно…»

— Ой, с чего это у нас глазки вдруг такие грустные стали? Что-то особенное заказать желали-с? Кошерное?..

Или, может, уже побегать без привязи хочется? А с угнетателем и душителем свобод пообщаться наш потенциальный враг народа брезгуют-с?

— А издеваться то зачем, господин начальник?

— Не дерзи МНЕ.

— Не буду…

— Молодец!.. В том, что ты у нас смышленый, я не сомневался. Но длинный поводок еще заслужить предстоит. Сперва научись за палочкой быстро бегать, кобель блудливый. Это надо было додуматься! От такой роскошной женщины удрать попытался!? Скотинка неблагодарная…

— Можно без оскорблений, Василий Александрович? Хотя-бы…

— Уже уверовал, что нужен мне всерьез и надолго? Наивный чукотский ю…

Чего припух? Типа, обижаемся, или вдруг доехало, что «все сказанное может быть использовано против нас»?

Хотя, тут ты прав, конечно. Хотел бы я шейку тебе свернуть, давно бы это сделал. И никакие причитания Петровича и Вадика тебя бы не спасли. Никуда бы ты не зашхерился, хоть в гальюне, хоть в канатном ящике, хоть под пайолами я бы тебя прищучил. А если не сам, то кого-нибудь из орлов моих послал. Удивляюсь, как ты сам этого не просек, когда в бега подаваться решил?

Врешь, не уйдешь. Колобком от деда с бабкой не укатишься. Головушка твоя нам, ой, как пригодится еще. Не столько нам, вернее, сколько стране. А про то, что страна эта и там тебе не слишком нравилась, да и здесь фартовым местом не представляется, я знаю. Однако, как ни крути носом по ветру, но она — Родина. И с этим фактом ничего уже не поделаешь. Придется долги ей возвращать.

А если без лишнего пафоса, путь у тебя один, будущий секретный членкор. Мужики, вроде Королева, Келдыша или Ландау шли по нему по собственной воле. Другой вариант? Чтоб с мировой славой, стофутовой яхтой и дачей на Майами? Вот тут извини. Дорожка эта очень короткой выйдет. И даже если сбежишь, хоть в Антарктике подо льдом найдем и должок взыщем, но уже по-другому.

В качестве некоторого морального утешения, могу напомнить тебе о судьбах гениев-электронщиков, что на Западе пахали «на дядю» как проклятые, но миллионерами так и не стали: Лодыгин, Тесла, Доливо-Добровольский…

Ты не в курсе разве, что Ротшильды в лице AEG и GE этот мировой рынок под себя уже забрали? Так что тривиальная «отжимка» тебя ожидала. И смерть в нищете. А могли бы и грохнуть, если бы права качать попробывал. Механизм отъема у «понаехавших» сулящей крупный навар интеллектуальной собственности, там уже отработан.

Да, был еще Игорь Сикорский, конечно. Тому повезло, предложенный им товар был действительно уникальным. Но, главное, — просто никто другой тогда не рассчитывать, а «интуичить» вертолет, как Ростислав Алексеев экраноплан, не мог.

Вот и прикидывай к носу, что тебе лучше: гособеспечение и крыша, в перспективе дачка в Крыму и катерок на подводных крыльях для рыбалки и покатушек с девками, или цепкие объятия Эдисона, Вестингауза и прочей их гоп-компании…

Кстати, чтобы ты совсем правильно все понимал: кто мы четверо и откуда пришли, — для Зубатова и Дурново уже не тайна. Как и подоплека попытки твоего побега. А для них, для нас и для России твоя голова и знания в руках ее недругов страшнее, чем все мы трое, вместе взятых. Окажись ты за бугром, никто здесь с тобой разговоров вести не будет. И не считай других дурнее себя. Любое прогрессорство, где-то с твоей подачи сотворенное, отслеживается на раз-два. А дальше — правило сужающихся кругов. Не слыхал? Вот и славненько. Короче, оставалось бы тебе жить три месяца максимум. Такие дела.

Не веришь? Думаешь, если всякие там Резуны-Суворовы бегали, и у тебя получиться может? А подумать о том, что по Москве и не только,