порой бывают так очевидны.

— И какова же истинная подоплека?

— Бойко возил ее в клинику доктора Сомова. Там ей обещали сделать маску, несколько масок, очень дорогих. Бойко не скупился, что для него необычно.

— Он сделал это по моему требованию, — подала голос Ольга. — Мы с ним заключили договор. Он вернет Наде лицо, а я за это сыграю вместо нее в этом дурацком спектакле.

— Так я и думал, — кивнул Профессор. — Но торгаш остается торгашом… Он не способен на альтруизм. Вот и Бойко… Он предложил Наде свой договор: маски взамен пожизненного рабства. И Надя покончила с собой.

— Что? — прошептала одними губами Ольга. — Надя мертва?

— Да, — кивнул Кудин. — Неужели вы этого не знали?

— Надя мертва…

— Хм… Приношу вам свои соболезнования… Я думал, вы в курсе. Ай да Бойко!.. — Профессор обернулся к Ане. — Неужели и теперь, уважаемая моя Анна, вы не видите всю логическую цепь поступков Бойко? Вы же сами мне все рассказывали! Про Родину, которая собиралась разорвать контракт с Бойко, но не успела. Принцип кнута: накажи одного, чтобы другие боялись. Надя тоже собиралась уйти из-под контроля Бойко, и тот наказал ее тем же способом. Он расправлялся с непокорными руками Ивана Моховчука. Но с Надей Бойко разделался по-другому. Не душил, не резал, не стрелял — просто украл у нее будущее, и девушка не выдержала, вскрыла себе вены.

— Боже мой!..

— Что с вами, Оля?

Глаза Оли стали сухими, рот сжался в ниточку.

— Извините, — сказала она. — Мне нужно побеседовать с Бойко. Не ходите за мной. И… Прощайте.

Она выскочила из зарослей акации и пошла к дому Бойко — сначала медленно, будто каждый шаг ей давался с трудом, а потом все быстрее, перешла на бег, помчалась со всей скоростью, распахнула калитку…

В этот момент Бойко выходил из дома с дипломатом в руке. Он очень торопился, но, увидев бегущую к нему Олю, сразу все понял. Она знает, она хочет отомстить. А на что способна Оля, Бойко прекрасно знал. Поэтому он юркнул обратно в дом, надеясь спастись от возмездия, выскочив через другой выход.

Оля с размаху ударилась о запертую дверь, но потом отступила на шаг и начала ударами ноги выламывать замок. Дверь стонала, тряслась и наконец распахнулась настежь. Ольга скользнула внутрь.

— Я ей помогу, — сорвался с места Матвей. — Я сейчас! Аня, не суйся! Профессор, держите ее, не отпускайте!

Он помчался со всех ног и был уже почти около ворот, когда внутри дома, в запертом подвале-склепе раздался взрыв. Ударная волна отбросила Матвея назад, на мостовую. Он рухнул на спину, перекатился, с трудом поднялся на ноги и замер, глядя на отблески пламени, скачущие за темными окнами.

А затем окна хрустальной пеной вылетели наружу, и из пустых проемов выплеснулось пламя. Вспыхнули занавески и деревянные рамы. Было видно, как взметнувшееся пламя коснулось потолка, сминая в гармошку декоративные квадратные панели, и на их белоснежной поверхности разрастались дыры с черными пузырящимися краями. Вот обнажились и стали оседать балки перекрытия… Потолок первого этажа со стоном рухнул, и из окон вылетела вторая волна: горящие щепки, обломки мебели, расплавленные брызги пластика…

Пылающая масса обломков, выбитая взрывной волной, обрушилась на катафалк и «Мерседес» Оболенского. Огонь быстро добрался до бензобаков, и машины взлетели на воздух. Матвей бросился прочь, скидывая на бегу горящую куртку.

* * *

— «Жучков» жаль, — улыбаясь, сказал Профессор. — Но это к лучшему. Никаких следов прослушивания.

— Так, значит, я не ошиблась?! — отшатнулась Аня. — Это вы? Вы все спланировали, это ваших рук дело! А Бойко, Моховчук, Оля, Надя — только пешки в вашей игре с Оболенским?!

— Да, — кивнул Кудин. — Это я. Бойко оказался таким податливым объектом. Сущее дитя. Опять же везение. Мне потрясающе везло. И информация. Я был в курсе всех замыслов Владимира Семеновича, направлял его, а он об этом даже не догадывался.

— Почему вы мне это говорите?

— Мне хочется, чтобы кто-то мог оценить по достоинству широту замысла и технику исполнения. Я выбрал вас. Вы умны.

— Но ведь я могу все рассказать старшему лейтенанту Агееву! Только что вы фактически признались мне в преступлении!

— В каком преступлении? — деланно удивился Профессор. — К Светлане Родиной я не имею никакого отношения. Это проделки Бойко. Я просто вселил в него некоторые идеи.

— Идеи кнута и пряника?

— Идею власти и силы, — поправил ее Кудин. — На людей с комплексами она действует с потрясающей силой. И Надю я не убивал. Даже близко к ней не подходил. Вы сами это знаете! Но использование маски — это моя идея. Бойко своей жадностью и властолюбием довел девушку до ручки. При чем здесь я?

— Паук! — выкрикнула Аня. — Паук, плетущий сети! Вот вы кто.

— Не забывайтесь, моя дорогая. В конце концов, я спас вам жизнь. Вы могли погибнуть в пламени взрыва.

— А этот взрыв… Ведь это вы его устроили! — догадалась Аня.

— Я, — кивнул Профессор. — Но все подумают, что чеченцы. Или злобный конкурент Бойко. Или его собственная безалаберность при хранении взрывчатых веществ. Смотрите, какая красота!

Веселые язычки пламени уже плясали на крыше дома. Электропровода, тянущиеся от столба к боковой стене здания, налились багрянцем и загудели, словно рассерженный пчелиный рой. Вот они раскаленными молниями упали на землю, и по бетонным дорожкам заплясали искры электрических разрядов. Где-то далеко послышался вой сирен пожарных машин.

* * *

— Надя, Оля, Оболенский, Бойко… Зачем вам их смерть? Неужели все ради забавы? Какой во всем смысл?

— Пусть это останется для вас тайной. Но могу вас успокоить: я не сумасшедший. Смысл есть, и этого для вас пока достаточно. Вы свободны. Прощайте.

Аня выключила диктофон и вытащила руку из кармана.

— До свидания, — сказала она.

Не оборачиваясь, Аня вышла на мостовую, где призывно махал ей рукой Матвей. Она все пыталась вспомнить номер старшего лейтенанта Агеева, но вспомнить никак не могла.

Наверно, Матвей помнит, решила Аня. Ведь у него потрясающая память. Пусть Агеев прослушает запись и устроит за Профессором наблюдение. Может, следствие сумеет выяснить мотив, ради которого Кудин устроил весь этот кошмар. И когда мотив будет известен, Профессор не отвертится. И она с удовольствием выступит на суде свидетельницей.

А Сергей Сергеевич зачарованно смотрел на пламя. Через час-другой огонь погаснет. Уедут пожарники, разойдутся любопытные… И он останется на пепелище один. Бойко не мог убежать далеко. Он остался где-то в прихожей, вместе с Ольгой. И алмазами. А алмазы, как известно, не горят.

Будущее