печально отвернулся, но глаза его оставались сухими, слез не было.

Спасательная баржа пришвартовалась в старом железнодорожном доке в Роллинсе перед самой полночью. Белл договорился с Кауфманом, чтобы тот взял на себя хлопоты, связанные с погребением, и уведомил ближайших родственников Ханта и Карра. Он узнал Джозефа Ван Дорна, который стоял в доке в окружении четырех своих агентов, и нисколько не удивился, увидев его.

Ему недавно стукнуло восемьдесят, но он держался прямо, на голове красовалась шапка седых волос, а глаза так и не утратили своего блеска. Хотя два его сына в настоящее время управляли детективным агентством из офиса в Вашингтоне, Ван Дорн работал в своем старом офисе в Чикаго и консультировал по делам, которые никогда не были раскрыты.

Белл подошел к Ван Дорну и пожал ему руку.

— Рад видеть тебя, Джозеф, Мы давно не встречались.

Ван Дорн широко улыбался.

— Моя работа перестала быть такой же интересной, после того как ты ушел в отставку.

— Ничто не сможет помешать мне вернуться к атому делу.

Ван Дорн пристально разглядывал товарный вагон. При тусклом освещении в доке он был похож на какого-то монстра, поднятого из бездны.

— Всё там? — спросил он. — Деньги?

Белл просто кивнул.

— И Кромвель?

— Оба, он и его сестра Маргарет.

Ван Дорн тяжело вздохнул.

— Значит, наконец-то это кончилось. Мы можем поставить точку в легенде о бандите Мяснике.

— Не многие из вкладчиков банка Кромвель, — медленно сказал Белл, — дожили до того времени, когда можно получить свои деньги.

— Нет, но их потомки будут уведомлены о своем неожиданном доходе.

— Я обещал Кауфману и его команде щедрую плату за находку.

— Прослежу, чтобы они поучили ее, — пообещал Ван Дорн. Он положил руку на плечо Белла. — Хорошая работа, Исаак. Жаль, что мы не смогли найти поезд пятьдесят лет назад.

— Там, где затонул поезд, размер озера двести семьдесят футов, — объяснил Белл. — Спасательная компания, которую наняли представители банков Сан-Франциско, протралила озеро, но в 1907 году ничего не нашла.

— Как же они пропустили его?

— Поезд упал во впадину на дне озера, тралы прошли над ним.

Ван Дорн повернулся и кивнул в сторону машины, припаркованной перед доком.

— Полагаю, ты поедешь домой.

Белл кивнул.

— Меня ждет жена. Мы вернемся обратно в Калифорнию.

— Сан-Франциско?

— Я влюбился в этот город во время расследования, решил остаться там после землетрясения и завести свой дом. Мы живем в старом особняке Кромвеля на Ноб Хилл.

Белл покинул Ван Дорна и пошел через док к припаркованной машине. Голубая металлическая краска Паккарда с кузовом с откидным верхом, сделанным на заказ, сверкала в огнях дока. Хотя ночной воздух был прохладным, откидной верх был опущен.

На водительском месте сидела женщина в модной шляпке на крашеных светлых волосах. Она смотрела, как муж приближается, своими зелеными глазами, которые не изменились с той поры, когда Белл познакомился с ней. Веселые морщинки вокруг глаз могут быть только у тех людей, которые готовы легко рассмеяться; черты ее лица свидетельствовали о неувядающей красоте.

Белл открыл дверь и сел на сиденье рядом с ней. Она прильнула к нему и крепко поцеловала его в губы, отпрянула назад и лукаво улыбнулась.

— Ты вернулся почти вовремя.

— День был тяжелый, — сказал он с долгим вздохом.

Марион включила зажигание и завела машину.

— Нашел, что искал?

— Яков, и Маргарет, и деньги — всё на месте.

Марион смотрела на черные воды озера.

— Хотелось бы сказать, что я сожалею, но не могу заставить себя почувствовать скорбь, зная об их ужасных преступлениях.

Белл не хотел больше говорить о Кромвелях и переменил тему разговора.

— Ты поговорила с детьми?

Марион нажала на педаль акселератора и повела машину из дока к главной дороге.

— Сегодня сразу со всеми четверыми. Как только мы приедем домой, они организуют званый вечер в честь нашей годовщины.

Он похлопал ее по колену.

— Ты в настроении и сможешь вести машину всю ночь?

Она улыбнулась и поцеловала ему руку.

— Чем скорее мы приедем домой, тем лучше.

Они помолчали, поглощенные мыслями о событиях, которые произошли давным-давно. Занавес над прошлым опустился. Никто из них не повернулся и не оглянулся на поезд.