диван ждет необъятный и щи тещины, жирные, густые. Она у него в столовке работает… Он на тещу два раза бэхээсэсников напускал. Стращал. Она его теперь и вовсе на убой кормит. Успокоился…

А Лобенко словно учуял, что о нем говорят, уперся взглядом в машину, а потом заулыбался, руки распахнул, словно Гуляя с Питоном обнять захотел. Те шарахнулись в сторону, а Лобенко уже бежал к машине, топая по-слоновьи:

– Идиот! – процедил Колотое. – Чему учили?! Давай, Митя, жми, пока он нас не спалил.

Машина рванулась, будто ей кто доброго пинка дал, влилась в поток на улице Коммунаров и через несколько десятков метров вильнула в проулок.

– Эй, Колотов! – донеслось сзади зычное. – Погодь!

И растаяло умирающим эхом «Погодь… погодь… погодь…».

– Все, – сдавил сильно виски Колотов. – Опять придет ночью, только теперь с лицом.

– Кто? – не понял Зотов.

– Да это я так. – Колотов махнул рукой и повернулся к Скворцову, – Давай, Миша, ищи такси.

– А я? – обреченно спросил шофер.

– Отгонишь машину в управление, срисовали ее, Митя.

Повезло. Не прошло и минуты, как к Колотову подкатила салатовая «Волга» с горделиво восседающим в ней Скворцовым. Колотов опасливо заглянул в кабину – не тот ли водила там правит, которому Лаптев неприятность на стекле сотворил. Чем черт не шутит. Нет. Шофер был другой, добродушный, пожилой и с хитрым глазом. Подбежал, наконец, Зотов выдохнул:

– Сели. На двенадцатый. По коням!

Шофер весело развернулся, включил третью передачу, гикнул по-молодецки и ухарски ворвался на улицу Коммунаров.

– Куда теперича? – он лихо крутил баранку тремя пальцами. – В «Комету», «Якорь» или «Былинку лесную» на пятнадцатый километр?

Колотов оглянулся на оперов. И впрямь «фарцмадуи» какие-то, а не сотрудники – курточки, джинсики, цепочки на шеях, патлы уши покрывают, только по кабакам и шастать. А его самого шофер небось за основного принял – костюмчик добротный, рубашечка «снабдеп» – с булавкой в воротнике (шею трет, где жена ее купила?). Самому тридцать пять, а на вид все сорок дашь. Короче, те двое – шестерки на подхвате, а он – «деловик». Не угадал хитрованский папаша. Колотов вынул удостоверение и сунул под нос шоферу.

– Вот за тем автобусом и держись. Только не плотно. Сечешь?

Расстроился шофер, обмяк как-то сразу, загрустил. «Уеду, – вяло подумал он. – Устал. Куплю пятистенок в Заречье, корову заведу».

Гуляй с Питоном вышли из автобуса у вокзала. Глянули на часы, на расписание, что над главным входом длинного двухэтажного вокзального здания висело, и не спеша двинулись к перрону. Зотов и Скворцов направились следом. А Колотов аккуратно вывел на путевке грустного шофера несколько слов, потом номер удостоверения, расписался и вышел, мягко закрыв за собой дверцу. Шофер развернулся и покатил к стоянке. Увидел страждущую толпу на тротуаре и стал прикидывать, как бы облапошить распорядителя с повязкой и набрать денежных «лохов» для поездки в аэропорт» О пятистенке он уже забыл.

Колотов догнал сотрудников, распорядился, чтобы Зотов нашел любого вокзального милиционера и попросил того связаться с работниками из отдела охраны – нужна помощь, по инструкции троих маловато для задержания вооруженного преступника, – а сам со Скворцовым поспешил за «модниками».

Гуляй с Питоном тем временем резво вбежали на перрон и скорым шагом двинулись вдоль зеленого состава.

«На юга ломятся, соколики, – отметил Колотов, глянув на табло перед перроном. – Без вещей? Бегут или их кто ждет там у вагона?»

– Через три минуты, шеф. – Скворцов поправил кобуру под мышкой.

– Вижу.

Уезжающие и провожающие уже обнимались, жали руки, обещали горячо, что, мол, «непременно, непременно… Как только… Ты же знаешь, я не по этому делу… Для меня только одна женщина… Ты единственный…» и так далее. Колотов несколько раз оглянулся, но Зотова так и не заприметил. У шестого вагона «модники» остановились, поозирались привычно, и только тогда Питон полез в карман и вынул билет. Проходя мимо, Колотов скользнул по его рукам взглядом. Один билет. Значит, Гуляй остается. Но в вагон они влезли оба.

– Ну что? – Колотов остановился, резко и хрустко размял пальцы на левой руке.

– Пошли, – неуверенно подсказал Скворцов. – Давай подождем малость.

– Минута. – Скворцов расстегнул молнию на куртке и тотчас застегнул ее обратно.

– Лучше расстегни, – посоветовал Колотов.

– Ага, – согласился Скворцов, но не расстегнул. Забыл.

– Где их черти носят?! – Колотов ослабил галстук, потом и вовсе развязал его, снял и, скомкав, сунул в карман.

Скворцов оттянул рукав куртки, посмотрел на часы.

– Все, – сказал Колотов. – Дарай.

Маленькая проводница с унылым лицом встрепенулась:

– Куда?

– За кудыкину гору, – процедил Колотов и взялся за поручень.

– Билет! – выкрикнула проводница и схватила Колотова за руку.

– Мы провожающие, – зло бросил Скворцов.

– Нельзя! – Лицо проводницы ожесточилось.

– Милиция, – едва сдерживаясь, тихо проговорил Колотов и вынул удостоверение. На мгновение проводница убрала руку. Колотов скользнул в тамбур,

– Ой, напужал! Ой, напужал! – пришла в себя проводница. – Милиция. Подумаешь, а без билету все равно нельзя!

– Дура! – Скворцов оттолкнул ее и взлетел по железным ступенькам.

Колотов миновал тамбур, купе проводницы, и вот наконец коридор. Первое купе – там уже едят, пахнет пирогами, быстро освоились; второе купе – кто-то суетливо убрал бутылку под стол; третье – радостно вскинулись дети, самый маленький вскрикнул: «Папочка…»

– Я вот сейчас начальнику поезда! Я вот сейчас в Совмин напишу!.. Самому напишу! Подумаешь, милиция! – яростно горланила за спиной проводница.

Из купе в середине вагона неожиданно выскочил Гуляй. Глаза очумелые, кепочка на боку. Остолбенел на миг от испуга. Колотов коротко ткнул его правой ногой в пах. Гуляй охнул, качнулся к стене и стал медленно оседать. Колотов выхватил пистолет, прыгнул к двери купе, выставил вперед руку с оружием, крикнул, что есть силы:

– Лицом к окну! Руки за голову!

Две женщины средних лет с застывшими глазами, субтильный юноша с тонким галстучком, укрывающий их телом и руками. Смелый малый. И Питон, конвульсивно бьющийся у окна. Не открыть, голубчик. Иные теперь окошки делают, чем раньше. Удар по копчику, для острастки по затылку, правой – руку его на излом, левая шарит за пазухой – вот она, игрушечка страшненькая, любовно телесным теплом нагретая.

Колотое услышал шум сзади, глухой удар, вскрик…

– Что?! – гаркнул он, обернувшись. В коридоре у окна, прижав рукой нос, стоял Скворцов. Колотов все понял.

– Держи этого, – рявкнул он. – Держи крепче. И