Александр Игнатьев, Лев Уланов Февраль бушевал метелями

Комсомольцам западных областей Украины,

товарищам по борьбе с бандами украинских буржуазных националистов,

посвящается.

I

Это случилось февральской вьюжной ночью 1946 года. В приднестровском селе Рудном убили председателя недавно созданного здесь колхоза Степана Пидлужного и молодую учительницу Наталью Винничук.

Капитан Ильин, командир роты внутренних войск, с отделением автоматчиков прибыл утром в село, где на широкой заснеженной улице возле школы толпились крестьяне. Они молча расступились, пропуская офицера. Ильин взглянул на трупы и сказал:

— Чапко работа. Сразу видно гитлеровскую выучку.

Пидлужного и Винничук убили выстрелами в затылок. На лбу у каждого был вырезан багровый кровавый трезубец — знак украинских националистов — бандеровцев, как называли их по имени бандита, предателя украинского народа Степана Бандеры.

— Он, проклятый, кто же еще, — подтвердил председатель сельсовета Тарас Кошевой и подал Ильину помятый, с пятнами крови клочок бумаги. — Вот и писулька его.

Капитан взял записку и прочитал:

«Так будет с каждым, кто продает Украину москалям. Чапко».

— Наши комсомольцы-«ястребки» преследуют банду, — сказал капитану Кошевой. — Орленко повел их. Но, боюсь, ничего не получится: метель следы заметает.

Ильин знал, что для борьбы с бандитами в Рудном создан комсомольский истребительный отряд. Возглавлял его решительный и смелый Орленко, недавно демобилизовавшийся из армии. Отряд действовал активно, поэтому в Рудном всегда было тихо. И вдруг такое несчастье…

— Не уберегли, значит, председателя и учительницу?! — обратился капитан к Кошевому.

— Не уберегли, — виновато вздохнул тот и решительно добавил — Но бандитам не уйти от народного суда. За все ответят!

Толпа загудела, одобряя слова председателя, но неожиданно смолкла, словно к чему-то прислушиваясь. Тишину разорвал пронзительный мальчишеский крик:

— Поймали-и-и!

— Что там? — спросил Ильин Кошевого, который почти на голову возвышался над толпой.

— Орленко со своими возвращается. Похоже, ведет кого-то.

Вскоре к школе подошел окруженный крестьянами отряд — пятнадцать высоких сильных парней с автоматами и винтовками, — в середине которого тяжело ступал мрачный бородач. Руки он держал за спиной и зябко поеживался то ли от холода, то ли от страха.

Орленко, по-солдатски подтянутый, четко доложил Ильину:

— Товарищ капитан, отряд с операции прибыл. Захвачен один бандит, двое сбежали. С нашей стороны потерь нет!

Ильин пожал Орленко руку и кивнул на бандита:

— Давайте его сюда.

Задержанного подвели.

Андрей долго разглядывал его грязное, заросшее щетиной лицо, пытался встретиться с ним взглядом, но тот все время отворачивался.

— Твоя работа? — наконец, резко спросил Ильин, указывая на трупы.

Бандеровец молчал.

Люди вплотную подошли к ним, слышно было их тяжелое дыхание. Бандит, словно ища поддержки, обвел всех мутными глазами, но встретил только полные ненависти взгляды.

— Ну, чего молчишь? Я спрашиваю: твоих рук дело?

— Нет, — хрипло ответил бандеровец, — я не стрелял.

— А кто стрелял?

— Не знаю.

— Да что с ним цацкаться! — послышался чей-то гневный голос. — Отдайте его нам, товарищ капитан, мы с ним сами разберемся.

Толпа грозно придвинулась, и бородач попятился. Ильин поднял руку, усмиряя людей.

— Спокойно, граждане! Я понимаю вас, но учинять самосуд нельзя. Преступник будет наказан, но только соответствующими органами.

Ильин, Кошевой и Орленко немного успокоили толпу, но тут вдруг бандит поднял голову, сорвал шапку и, ударив ею о землю, истерично закричал:

— А-а, нате! Бейте! Мы за вас головы кладем, а вы кому подпеваете? Москалям?! Слепцы вы несчастные…

Возмущенный гомон заглушил его крик. Послышались возгласы:

— А кто вас просит за нас сражаться?

— Защитники нашлись…

— А вы с народом советовались?

По приказу Ильина бандеровца повели в школу. Под конвоем «ястребков» и солдат, которые едва сдерживали крестьян, возмущенных наглым поведением бандита, он поднялся на крыльцо. И тут Орленко, все время внимательно следивший за задержанным, вдруг остановился и, взяв его за плечи, резко повернул к народу.

— А ну, гляньте, граждане! Это же наш старый знакомый. Не узнаете?

Крестьяне подступили ближе. На мгновение стало тихо, затем кто-то неуверенно сказал:

— Вроде Митька Беспалый.

Быстрым движением Орленко откинул с его лба густые пряди волос, и все увидели широкий шрам, косо пересекавший лоб.

— Он, он! — раздались голоса.

Беспалый яростно взглянул на Орленко и повернулся к людям спиной.

— Ну что, видели борца за народное счастье? — обратился Орленко к односельчанам.

— Видели, — откликнулись сразу несколько человек, — избави бог от такого защитника.

Когда вошли в школу, Ильин спросил у Орленко, что тот знает о Беспалом.

— Да местный он, с хутора. Отец его первым куркулем был — все село долгами задушил. Ну, а сынок в лес подался, за «самостийну» Украину воевать. Точнее, за отцовское добро.

— А шрам у него откуда?

— Память от одной нашей дивчины, — ответил Орленко. — Митька любил за ними бегать, наглый был. Ну и достал. Полез к очередной, а она его камнем по лбу.

Капитан осмотрел дом учительницы. Маленький, чисто выбеленный, он стоял над самым Днестром, недалеко от школы. Сразу за рекой начинался лес — густой, мрачный. Разглядывая фотографии на стенах, капитан ступал по скрипучим половицам, и все время думал о том, за что бандиты убили Винничук. Девушка не была комсомолкой, держалась в стороне от общественной работы. Жила незаметно, тихо, уединенно и, кроме своих учеников, ни с кем не зналась.

Капитан долго смотрел на фотографию учительницы. Простое милое лицо, красиво изогнутые брови. Вот только крепко сжатые губы придавали, кажется, ей очень решительный вид. Внимание Ильина привлекло небольшое прямоугольное зеркальце, стоявшее на столе. Андрей покрутил его в руках и между стеклом и дощечкой заметил щель — стекло к дощечке прилегало не плотно. Осторожно отогнув жестяные скрепки, Ильин снял его. На стол упал сложенный вчетверо лист бумаги, развернув который капитан прочитал:

«Встреча на том же месте. Указания получите лично».

«Так вон оно что, — подумал Ильин, — значит, эта тихая учительница была связной у бандеровцев…»

Перебирая бумаги, Ильин нашел ее дневник, обычный девичий дневник,