Чернышева Ната На два дыхания

* * *

Сознание возвращалось медленно, болезненными рывками. Что-то случилось, иначе не оказался бы в такой, как выражаются федералы, заднице. А что задница вышла изрядной, можно даже не сомневаться. Иначе с чего так неприятно знакомо ломит все тело?

Ощущение будило слишком страшную память, поэтому вспоминать не очень-то и хотелось. Но память не спрашивала.

… Все шло гладко. Слишком гладко, отчего в душе засела заноза тревоги. Так не бывает. Еще ни одна наземная миссия не пролетала на одном дыхании, без пакостей со стороны врага. Врага можно понять: как это, нас бьют, а мы терпеть будем?! Но в чем оказалась пакость, он сообразил не сразу…

— Хватит валять дурака, Немель. Вы очнулись.

Голос знакомый… но пока не узнать. Спасибо, имя напомнили. Немель. Да, Немель — это он. Так его зовут враги, которым, по их же собственному выражению, западло произносить полное титулование. И снова неточно выразился. В языке врагов просто нет аналога понятию «а-рестиватаури», когда именуешь противника по всем правилам. Из уважения и из желания взбесить перед дракой, причем второе важнее. Интонацией ведь можно подчеркнуть очень многое. А взбешенный враг совершает ошибки, вследствие чего прощается с жизнью…

Хлопок по щеке. Немель нехотя открыл глаза. Он уже знал, — вспомнил, опознал голос и связал свое состояние с этой личностью, — кого увидит, просто верить не хотелось, что опять…

Да. Опять. И снова. Она.

— Забавно, правда? — усмехнулась Она. — Провидение с завидным упорством сталкивает нас снова и снова. В этом что-то есть, не находите?

Он находил. Но объяснение ему крепко не нравилось. Вряд ли оно понравится и Ей, уж Ее-то Немель успел изучить. Столько лет…

… Когда парни притащили пленного, — без сознания, волоком, — он не насторожился, лишь поморщился. Известная забава: даешь несчастному нож и дальше драка один на один. Бой, так сказать. Раненый с ножом против долбака в броне. Немелю подобные развлечения никогда не нравились. Отчего-то в душе поднималось не достойное, но чистое, как кактусовый цветок, злорадство, когда ребята нарывались на пирокинетика с Альфа-Геспина. И если кто-то из подчиненных получал свое, то Немель строго следил за выполнением условий: победившего — пинком под зад на свободу. И не в космос в скафандре, чтоб дольше мучился, а честно, в нейтральное пространство. С оказанием медицинской помощи, если она требовалась.

Кое-кто бывал этим недоволен и рвался мстить командиру. На доброе здоровье. Отправляя к предкам в личном поединке очередного крикуна, терпеливо объяснял, что не потерпит никаких посягательств на командирскую власть. Убийства на райлпаге убийствами не считаются, если ты недооценил противника и переоценил собственные силы, бросая вызов, то виноват ты, и только ты, никто, кроме тебя. И постепенно подобные развлечения с пленными в отряде Немеля сошли на нет. Вот только новичков не всегда удавалось вразумить кулаком и черным словом с одного раза. И тогда добрый командир предоставлял им возможность повеситься самим, благо война таких возможностей предоставляла с избытком…

— Зачем ты с ним церемонишься? — резкий недовольный голос. — Пристрели!

— Не командуйте, госпожа посол, — ровно ответила Она. — Вы мне не капитан.

Так. Полное и безоговорочное фиаско. Тот, точнее, та, за кем столько охотились, кого большим трудом добыли, снова ускользнула. «Ну, а чего ты ждал?» — самокритично спросил сам у себя Немель. — «Сидишь, стреноженный по всем правилам, руки к ногам, и думаешь, что хотя бы часть миссии удалось спасти? А кто бы спасать стал, те идиоты, с ветром вместо мозгов? Додумались же, притащить в катер Ее…»

— Я выше вас по статусу!

— Не в боевой обстановке, — отрезала Она и добавила неприятным голосом: — Тропинина, я потеряла из-за вашей придури четверых. И мне кажется, что оно того не стоило. Сгиньте с глаз моих! Не то угощу из парализатора.

Тропинина послушно сгинула. Еще бы, после парализатора зверски тошнит, особенно гражданских, и несколько часов в голове болото, сознание путается, несмотря на то, что тело уже восстановилось. Парализатор — это плохо. Хуже только прямой залп в лицо… А хотя, в некоторых обстоятельствах, не хуже! Потому что даль ближайшего будущего встала перед ним в полный рост: телепатический допрос. Инфосфера Земной Федерации — то еще чудовище. Душу сожрет, переварит, вывернет наизнанку и удалит из организма, и все это без наркоза.

Немель уже попадал подобным образом раньше, слишком хорошо помнил, какого рода это веселье, и потому старательно давил в себе ростки ужаса. Получалось не очень. Ему отчаянно хотелось умереть на месте прямо сейчас или сразу же прыгнуть на несколько дней в будущее, под расстрел или на обмен, уже неважно. Только бы пережить предстоящие два дня! Как-нибудь.

Пошевелил руками. Ага. Уже. Как порвать шнур из кордана без паранормы психокинетического спектра? Ответ: никак. Будешь дергаться, сожмется еще туже. По слухам, один неудачник вот так лишился обеих рук и заодно жизни — затянувшийся кордан попросту перерезал ему запястья, а рядом не оказалось никого, кто мог бы оперативно наложить жгут и остановить кровотечение.

«Жизнь», — решил Немель, — «мне еще нужна». Как выражался его наставник, там, в далеком и беззаботном детстве (сейчас бы ему те проблемы, казавшиеся неподъемными тогда!), даже если тебя уже сожрали, все равно остается целых два выхода. Допрос бы только пережить…

— Хорошая птичка, — усмехнувшись, сказала Она про скаут. — Топливо, вооружение… Спасательные капсулы. Основательно подготовились, не так ли?

— Что с пилотом? — резко спросил он.

— Ну, что еще может быть с вражеским пилотом, схватившимся за бластер не с той стороны? — с показной грустью вздохнула Она. — Не будьте ребенком, Немель.

Он сдержанно выругался. Жаль девчонку, хороший она пилот… была.

Кармелав, вспомнил он имя, и к имени пристегнулся образ: задорный взгляд, ямочки на щечках, короткие, вьющиеся, волосы — под контактный модуль пилотского ложемента длинные не отрастишь, мешать будут. Что тебя укусило, девочка? Погеройствовать захотелось? Пилот против спецназовки с самой страшной паранормой из всех, какие Немель до сих пор знал…

Просили ее в драку лезть, против Нее! Ведь говорил же, ведь объяснял же! Пилотов по общей негласной договоренности обе враждующие стороны старались не трогать, но когда пилот наставляет на тебя дуло табельного плазмогана, тут уже, как говорится, извините. Жить каждому хочется.

— Жизнь наша, — тихо сказала Она. — Сегодня она, завтра я, послезавтра… — длинное