Анатолий Махавкин Все собраны

В те времена я занимался освещением бракоразводного процесса Глэдис, которая как раз расставалась со своим третьим мужем. В сущности, сам процесс не представлял бы особого интереса, если бы не личность супруга моей бывшей возлюбленной.

Этот человек не так давно оказался замешан в скандале, который не имел ничего общего ни с женитьбой, ни с семейной жизнью, вообще. Сей неприятный субъект, обожающий зачёсывать редкие волосы на широкую плешь, называл себя членом известного семейства Мальборо и даже предоставлял некие документы. Бумаги, как и сам субъект, оказались насквозь фальшивыми, однако несколько банков крупно пострадали, вложив определённую сумму в фиктивные начинания мошенника.

Во время процесса я лишний раз убедился том, что провидение хранит меня. В том числе и от неудачных связей. За прошедшие годы из капризной, но милой девицы, Глэдис превратилась в желчную, вечно всем недовольную особу. Помимо дурного характера Глэдис продемонстрировала и абсолютное отсутствие вкуса в одежде, щеголяя безвкусными украшениями, явно фальшивого вида.

При каждой нашей встрече, бывшая возлюбленная в красках расписывала ужасы предыдущих браков и открыто намекала, что следующая связь станет её последним и самым правильным выбором. При этом она бросала многозначительные взгляды в мою сторону, вынуждая обливаться потом и поправлять излишне тугой воротник.

Появление взъерошенного мальчугана, выкрикивающего: «Мистер Мелоун. Мистер Мелоун», я посчитал десницей Господа, спасающего верного слугу. Посыльный принес записку от профессора Саммерли. Как выяснилось сварливый старикан ожидал меня на — нском вокзале.

Я холодно попрощался с особой, которая изливала крокодиловы слёзы и намеревалась облобызать меня, вопреки всем возражениям. Я немедля нанял пролётку и не успела стрелка карманных часов преодолеть половину окружности циферблата, как уши уловили шум множества голосов, а перед глазами предстала тёмная громада вокзала.

Профессор оказался столь же точен, как и прежде, ожидая моё прибытие в центре названной платформы. И столь же язвителен, поинтересовавшись, не пешком ли я добирался до места назначения, раз уж молодые годы и здоровье позволяют. Сам Саммерли не мог похвастать ни первым, ни вторым. Мало того, как мне показалось, за те месяцы, что мы не виделись, он сдал ещё больше.

Когда мы садились в вагон мне пришлось поддержать спутника под локоть. Похоже, одышка и подгибающиеся ноги превратили Саммерли в немощную куклу. К моему большому удивлению, заняв место в купе, профессор достал из кармана плаща плоскую бутылку и налил из неё в крышку что-то, явно алкогольное. После выпил, даже не подумав предложить выпить и мне.

— Проклятые светящиеся камни! — проворчал Саммерли, перехватив мой изумлённый взгляд. — От них выпадают остатки моих волос и зубов. Помогает только бренди и то — на весьма короткий период.

— Мы здесь именно по этой причине? — уточнил я, бросив взгляд в окно. Там задание вокзала дрогнуло и медленно поползло назад. Я сопоставил направление, в котором мы ехала с теми событиями, которые произошли три месяца назад. — Или это связано с нашим общим другом?

— Я бы не стал позиционировать бородатого крушителя, как своего друга, — жёлтые щуки Саммерли порозовели, и старик даже смог улыбнуться. — И мои исследования никоим образом не связаны с его всемирным актом хулиганства. Но в чём-то вы, мой молодой друг, несомненно правы.

И он протянул мне конверт, почерк на котором недвусмысленно указывал на личность отправителя. Получив разрешение, я ознакомился с содержимым письма, и оно показалось мне крайне странным. Весьма расплывчато и неопределённо профессор Челленджер описал некую проблему, с которой столкнулся, обнаружив загадочный артефакт. Ни сути проблемы, ни сущности артефакта — одни общие фразы.

В финальных строках наш старый боевой товарищ становился более конкретным, указывая, кто и что может ему помочь в решении проблемы. Саммерли Челленджер почему-то именовал: «Мой нездорово светящийся друг», ну а меня, как и прежде: «Тот самый писака». Не будь я столько времени знаком с бородатым анархистом, мог бы и оскорбиться. А так я просто улыбнулся и отдал послание владельцу.

— Что думаете? — спросил я и достал свой верный блокнот. — У меня имеются некоторые записи, касательно последних исследований Челленджера, но они по большей части связаны с ответами на иски и судовыми издержками профессора.

— Понятия не имею, — Саммерли вытер лоб платком и откинулся на спинку кресла. — Однако, как я погляжу, сам коллега полностью в курсе моих исследований. Например, пару месяцев назад он даже прислал мне совет, дескать светящиеся камни лучше всего хранить в свинцовом ящике. Экая нелепость!

— Я бы не стал столь легкомысленно относиться к советам величайшего разума Европы, — профессор саркастически хмыкнул, а не преминул добавить. — А возможно — и всего мира.

— Ну, если только считать величайшим разумом мира тот, который заставил кричать этот самый мир. Впрочем, молодой человек, я возможно и соглашусь с мыслями нашего буйного знакомца, если он сумеет их внятно изложить.

Саммерли вскорости задремал, ибо стук колёс, как ничто иное навевает дремоту, а я погрузился в изучение собственных записей. Как я уже упомянул, последние месяцы Джордж Челленджер несколько поутих и пропал из виду. Возможно это как-то было связано с его новым, пока ещё неизвестным проектом, а возможно с лавиной исков, последовавших после инцидента в Хенгистс Даун. Среди них имелись и достаточно забавные, вроде жалобы одного индийского раджи на взбесившихся слонов.

Тем не менее, я подозревал, что исчезновение профессора могло иметь и более приземлённый характер. Ровно полгода назад Джесс, супруга Челленджера разрешилась от бремени прелестным существом — девочкой Энид. Учитывая любовь профессора к супруге, часть этого обожания могла излиться и на чудесное дитя.

Погружённый в размышления, я и не заметил, как поезд преодолел назначенное расстояние. Проводник известил, что точка прибытия достигнута и господам пришло время покинуть гостеприимное купе.

Так мы и поступили.

Профессор Саммерли, чьё сморщенное лицо ещё носило следы недавнего сна, замер посреди вокзальной толчеи и принялся высматривать нечто, известное лишь ему. Моё же внимание привлекли остатки буровой установки, погруженные на платформу, что стояла на запасном пути. Итак, обломки бура моего товарища Пирлесса Джонса готовились отправиться в свою последнюю дорогу. Ну что же, они успели славно послужить делу