профессорским словом, вращалась почти законченная планетная система маленькой и горячей золотистой звезды.

Иепушовец ещё поворочался на водяной постели и включил слив. Мысли одолевали обе его головы и дополнительный желудочный мозг.

Двумя поспешными словами он облёк тело в одежды, и медленно направил себя вниз, на учебный этаж. Шепот его дрожал.

Учебная часть пребывала в первозданной тьме — кто-то выключил на ночь не только освещение, но и небо за окнами. Лишь солнечная система переливалась в мыслеклетке под потолком волшебным многоцветием планет.

Такой теплой, бархатной темноты Иепушовец сам не сумел бы создать — не те обертона голоса.

— Све… — прошептал он.

Тьма качнулась, и он уловил чьё-то испуганное ойканье!

— Свет! — пробасил студиозус чуть громче и огляделся.

Тонкой тенью прижалась к стене… Ященька! Ященина Иопунуайна из группы ксеноузориев. Милая, вся покрытая нежным синим рисунком девичьего смущения.

— Что… — начал басом студент и тут же осип. — … ты тут делаешь?

Неловкое звучание исказило зрительный образ, залив неумелого оратора краской.

Ященька сделала два робких шага из своего укрытия, улыбнулась, и…

Молодо-зелено, скажете вы, и я не буду спорить. Но студент забыл на время и о цели своего путешествия, и о своём великом, как ему казалось, открытии.

Впрочем, время смущения и биения сердец в унисон быстро прошло, и Иепушовец, воодушевлённый восторженными сиреневыми глазами, начал объяснять девушке суть ночных блужданий по институту Миропостроения.

А суть была такова. Зная, что чистая водная среда уже сама по себе имеет гармоничную структуру, студент загорелся идеей отбалансировать новый мир, разместив между говорительным органом и мыслеклеткой для новых миров хрустальную сферу с чистейшей жидкостью, которая висела в аудитории и вдохновляла к творчеству профессуру. Музыкой воды называли они ласковое ее искрение в шарообразном сосуде. Вот через эту музыку студент и задумал завершить творение всей кафедры.

Ященька, конечно же, никаких особых планов не имела, а просто прокралась послушать перед сном симфонию скольжения новорожденных миров. Сердечки её забились, ресницы стали влажными от волнения, но разве могла она, глядя в четыре горящих глаза Иепушовеца, усомниться в силе его слов?

Огромный хрустальный шар с кристально чистой водной средой был шепотом похищен со своего места, вознесён над головами речепреступников и аккуратно подвешен тончайшими звуками напротив мыслеклетки с недостроенной планетной системой.

Никто не знает, что мечтал сказать Иепушовец, эти слова не были произнесены. Взволнованная Ященька так нервно переминалась на тонких конечностях, что нечаянно наступила студенту на руконогу, и вместо заготовленного Слова раздалось…

Переведём это, как «БЛИН!»

Звучание было сильным и чистым. Оно единым штрихом завершило многодневное творение всего профессорского состава, мыслеклетка разомкнулась, и новорождённый мир отправился в путешествие по Вселенной.

Студенты, конечно, признались. Ведь они жили в возвышенном и культурном сообществе.

— Удивительный исход, — сказал декан института, профессор Самооф Зевоюппович. — Ведь известно, что вибрации хороших слов оказывают положительное воздействие на мир, в то время как вибрации, исходящие от негативных, жёстких слов, обладают способностью разрушать его. Тем не менее, мир не был разрушен…

— Может быть, свою роль сыграла сакральность бранной лексики? — предположил Тёёсифат Йозибопьевич, защищая любимого студента.

— Видно, недаром «блин» символизирует у некоторых диких народов возрождение жизненного начала, — хихикнул профессор кафедры смыслов Локиевич. — Что ж, ошибок не делает тот студент, который не делает ничего. Думаю, следует ограничиться выговором!

На том и порешили. Ведь завершённое творение исправлению извне не подлежит, а разрушать сотворённое даже не очень правильным словом пришлось бы словами многократно худшими. Вряд ли нашёлся бы в институте преподаватель, способный без нужды произнести нечто столь отвратительное и грубое. И никто не подумал, что можно было просто уронить ему на ногу молоток.

С тех пор вопрос смысла завершающего творение слова остаётся открытым. До этого курьёзного случая многие исследователи пытались поставить во главу процесса исключительно возвышенные и гармонизирующие бытие созвучия. Но опыт есть опыт. И где-то во Вселенной все ещё вращается солнечная система, завершённая не самым лучшим словом.

Вы, кстати, не слышали про неё?