таких, как мы с Сорокой. Стимул, как бы. Из наших только Иуда не имеет шанса счастливый билетик вытащить, ну и ещё ряд личностей.

- Ух, ты...

- Вот тебе и "ух". Называют они это "Армагеддоном" и устраивают раз в... Ну, в общем, по нашим меркам, оно скоро.

- Так кто за пахана? - Сергеев почесал затылок.

- Так тебе всё и рассказали. Но я слышал, что Элвис Пресли - за нас.

Сорока любил Элвиса ещё в школьные годы. Не то, чтобы сильно фанател, но кассеты три Элвиса у него было. И все фирмовые, не фирмы "Мелодия".

- Я записываюсь. Что надо, Жек?

- Для начала вспомнишь НВП. Ну, и я с тобой. Лёха ведь тоже в деле? Хорошо тут, ребята, но комары надоели.

- НВП? Гы... - Сергеев запрокинулся.

- Как я понимаю, кое-кто не только не потерял навыков, но и приобрёл новые, - прокомментировал Коган.

- В точку! - Алексей указательным пальцем показал, куда именно попал Коган своим комментарием.

- Назгул ты наш. И с голыми руками всех уделаешь. Женьк, там назгулы есть? Давай Лёху к ним запишем. А ты нарисуешь его назгулом.

- Не трогай убогого, Андрей. Он-то думает, что завтра на "чернушку" попадёт. Оттого и в расслабоне. Ан, нет...

- Как так? - Сергеев вновь стал серьёзным. Изменение графика наказаний отнюдь не входило в его планы.

- А так. Не моя тайна, но... ладно. Тут же, сами знаете, как... всё может за час поменяться. Так завтра у Лёхи, как это сказать... Юрчика Малинина помнишь? Он ведь в том числе и из-за тебя в параллельный класс ушёл. Так припомни всё, что с ним тебя связывало. Все страхи его припомни. Завтра тебе всё это отрабатывать.

- А я его бил? - Сергеев наморщил лоб, - Или нет? Или только пугал? Не помню...

- Зато я помню! - Сорока посмотрел на Когана, потом на Сергеева.- Как бегал он с этажа на этаж, только, чтоб с тобой не встречаться. А ещё кто-то каждый день его куртку в раздевалке специально разыскивал, с вешалки срывал и запинывал куда подальше. А ещё его портфель...

- Так, смешно... - Протянул, улыбаясь Сергеев.

- А теперь, Лёшенька, ты в его шкуру влезешь. Сторицей. Нам с Андреем тоже частично перепадёт. За то, что трусили и не вмешивались. Потому, что на его месте и мы могли оказаться. Так что - готовься и кайся.

- А это поможет?

- А я не знаю. Честно. - Коган развёл руками. - Пока меня полоскали тут лишь за то, за что я и не раскаиваюсь. И будут полоскать ещё, если индульгенцию в новой заварушке не заимею. Андрей, ты раскаиваешься в своём?

- Жень, давай не будем, а? Раскаиваешься, не раскаиваешься. Мы ж договорились - свои раны не теребить. Я ж тебя про каждого вкладчика не пытаю.

- Да ладно, робя. Женьку респект, что сказал. С Юрчиком я как-то виделся уже после школы. Он такой накачанный мэн стал. Мы тогда с братвой в университетскую качалку ходили. Ну, так, побазарили вроде. Он нас так даже почти выпер. За своих шмар встрял. Ну, мы ушли. Всё путём. Не очень надо было. Вроде и не схлестнулись. Всё по понятиям. Уважуха.

- А что у него на тебя осталось глубоко-глубоко... В общем, Лёшенька, лучше не зарекайся.

- Ага, - Встрял Сорока, - Мне раз назначили, прикиньте, - В детском саду оказывается, какую-то соплюшку игрушкой приложил. Сам забыл давно. Так полдня мне по кумполу этой игрушкой стучали.

- Значит, в момент "приложил" тебе семь уже стукнуло.

- Наверное, - Сорока улыбнулся

- А что так? - вновь дёрнул подбородком Сергеев.

- До семи вроде как невинные ещё, не соображают, что творят.

Сорока поднялся, чтоб перейти на свою койку, но на полпути обернулся.

- Женьк, а ещё кто за нас будет? Ну, кроме Элвиса...

- А "Динамо" в полном составе и ЦСКА. Они же присягу давали.

- "Динамо" Киевское?

- Любое. Всё, отбой. Завтра что узнаю - расскажу.

Новый день радостей не принёс. Не принёс и неожиданностей. На отработке Сорока снова ухаживал за Татьяной. От выноса горшка до кормления с ложечки. Причём её копий был целый, казалось, блок. И каждая нуждалась в уходе. И все, падлы, были с поверхностными множественными ожогами. А некоторые умирали у него на руках. Он не мог уйти, так как любил её, он не мог ничего сделать, чтоб ей стало легче, хоть и пытался. Он менял под Танюшками пелёнки, обтирал их тела влажной тряпочкой и утешал, когда они плакали и стонали, умоляюще глядя на него. Они, рыдаючи, просили, - "убей меня", а у него не было сил отключить аппараты искусственного продления жизни. Казалось, не было конца этому лазарету. Освобождение пришло тогда, когда сам он уже ходил весь зарёванный, отупев и отчаявшись. Конец смены. Каждому полагался отдых, иначе мозги привыкали и к самым садистским испытаниям. "Чёрные" не имеют жалости, у них своя миссия - добиваться раскаяния. Настоящего. Кто и когда повелел им нести сию функцию, оставалось за гранью понимания. Кое-кто говорил о втором пришествии, но различные религиозные группы называли разные его сроки. Кому было верить и вообще, стоило ли тут верить хоть кому? Так что, оставалось лишь жить сегодняшним днём и мечтать, чтоб завтрашний не был страшнее.

А в блоке Сорока, которого "чёрные" под руки принесли с "полигона", плюхнулся на койку и лежал так минут пять, приходя в себя. Потом, когда впечатления дня слегка притупились, он огляделся. В углу дрожал мелкой дрожью Сергеев. Его лицо не было украшено побоями, но в широко открытых глазах читался ужас безумия. Он стискивал своими толстыми, в наколках, пальцами жиденькую подушку и прижимал её к мощной груди. На койке напротив, закинув руки за голову, лежал Женька Коган. Его взгляд уходил далеко в потолок.

- Знаешь, Андрей, сегодня я хоронил мать, - произнёс он, поняв, что Сорока уже пришёл в себя. - Она умирала от голода. Из-за меня. Грустно, да? А ведь я даже не знаю, жива ли она сейчас. Может, тоже вложилась в какой банк и...

- А я...

- Знаю, Андрей. У тебя только одно оно и осталось. Но, кажется, они добрались и до меня. Не то, чтоб я вот уж совсем-совсем раскаялся, но мысли о том, что был не прав, в голову приходить начинают.

- Женьк, - Сорока сел, потом поднялся и перешёл к Когану, - А с Лёхой что? Неужели так Юрик на него подействовал? Он же сам