Поднимайся, а то так под этим скаженным зверем и останешься! — протянул старшому руку.

Мезеня схватился за его ладонь, а Зуб резко дернул, быстро поставив его на ноги да так, что чуть эту самую руку не оторвал.

— Осторожней, черт! — рассмеялся Мезеня, принимаясь отряхиваться.

Погонщик помог снова сеть в седло и поднял верблюда. Животное поднимаясь, так сильно накренилось вперед, что Мезеня побоялся слететь с него, но все обошлось, караван продолжил путь в знакомый край.

Плелись еще почти седьмицу, когда перед ними предстали во всей красе Бухарский град. Через разноцветные резные ворота прошел караван, оказавшись на узеньких улочках, которые и улочками-то назвать сложно — немощеные переходы, коих было множество. В бухарских глинобитных домах окон не было, зато на плоских крышах резвились ребятишки, сидели молоденькие девушки удивительной красы.

Как назло пошел дождь, долгий, крупный, вымочивший землю на пол-аршина. Удивлялся мокрый Мезеня такому свойству здешней земли, дома бы такой дождь размесил черную грязь, и она быстро бы впиталась, а здесь — глина с песком только мешала ходу верблюдам. Юрко местные аборигены сновали между всадниками на конях, ишаках или верблюдах, задирая разноцветные халаты, скакали через потоки воды, несущиеся ручьями ближе к середине улицы.

Погонщики привели уставших и вымокших путников в караван-сарай. К ним грузно выбежал, по всей видимости, хозяин заведения и что-то залопотал по-своему.

— Ну и птичий язык, — тихо усмехнулся Зуб, наклоняясь к Мезене.

— Сейчас все узнаем, — так же шепотом произнес Мезеня.

Сооружение они видели не впервые, на протяжении всего пути, заходили пару раз в караван-сараи, чтобы отдохнуть, поменять уставших верблюдов. Они были похожи на маленькие крепости, только стенами были длинные ряды с отдельными входами в низенькие комнаты, где были кровати с валиками вместо подушек и ворохом одеял, низким столом на вышарканном ковре. Во дворе же находились конюшни, в которых можно было поменять уставших верблюдов или лошадей на отдохнувших. Складские помещения никто не охранял, они просто закрывались на батог, вдетый в деревянные скобы на дверях. Несколько человек охраняли сам караван-сарай от набегов. Но это было нечасто. В самой Бухаре караван-сараи были из красного дешевого кирпича. С чистым двором, в комнатах ковры были не новыми, но не вышарканными и кровати имели лучший вид. Хозяин предложил вытопить что-то похожее на баню, отчего уставшие и мокрые путники не отказались.

После мытья и сытного обеда их разморило, путники решили немного отдохнуть. Хоть дождь и закончился, халаты были развешаны просыхать, но бродить по раскисшим улицам желания не было. Мезеня лежал в кровати, вспоминая свои края. Уже, наверное, все цветет. И в полях основные работы прошли. Куда лучше пробежаться росистыми лесами на четырех лапах, чем париться от жары в стеганом шерстяном халате, пропахшим потом собственным и верблюжьим.

Вдруг раздался женский крик. Выскочили все из комнат, а из дома хозяина снова раздается девичий крик и плач. Что делать? Вмешиваться в семейные отношения чужого народа, обычаи которого тебе неизвестны, но бить женщину не в правилах волков даже из глухой Сибири. С третьим вскриком не вытерпел Мезеня, ворвался в дом хозяина караван-сарая с рыком:

— Ты пошто прилюдно девку лупишь?

На корявом русском языке хозяин старался оправдаться перед высоченным путником, глядевшим на него из-под черных бровей. Девчонка с растрепанной косой, в разорванном плетью платье, забилась в угол и мелко всхлипывала.

— Это моя дочь! Она от мужа сбэжала! Нэ послушала его старшую жену!

— А она которая по счету? — Мезеня кивнул в сторону девчонки.

Черные глаза встретились и растворились друг в друге. Все теперь он готов был положить к ножками маленькой крохи, отразившейся в его глазах, а зверь подтвердил свое право.

— Четвертая.

— Это значит, три бабы с общим мужем над ней измывались, а тут еще и ты учить взялся? — свел брови великан.

— Не понять тебе наших обычаев, — старался оправдаться хозяин. — В «Коране» написано…

— На Руси тоже много книжек, уважаемый, да у нас свои законы. Сколько ты хочешь за нее?

На лице хозяина начало прорисовываться удивление, настороженность, сменяясь размышлениями, как бы не прогадать в цене за дочь.

— Так она уже с мужем была! — кинул последнее предупреждение отец.

— Не боись, наши бабки любую козлячью кровь из девки выведут, — мрачно успокоил Мезеня.

— Три собольи шкуры и три лисьи, — быстро проговорил хозяин; цена и так уж больно высока за порченую девку, да еще и плохую жену.

Мезеня точно знал, что верный друг Зуб стоит сзади потому, не оборачиваясь, спросил:

— Слыхал? — Зуб кивнул. — Прикажи принесть за нареченную.

Зуб сделал знак и через некоторое время похотливый до меха отец девчонки уже мял в дрожащих пальцах мягкий мех, потом вскинулся, подбежал к дочери, схватил ее за руку и швырнул в ноги русскому великану. Увидев на полу распластанную девчонку, Мезеня бережно поднял ее за плечи, загораживая мощным телом от отца.

— Сколько лет-то ей?

— Пятнадцать, — скоро ответил тот. — У нас девочки готовы к браку с девяти лет, а ее выдали только два месяца назад.

— Малая совсем, — досадливо покачал головой новоиспеченный муж и вышел из дома хозяина, ведя за руку девчонку к себе в комнату.

— Ты нашто ее забрал-то? — не понимал Зуб.

— Отразился я в ней, — Мезеня задумчиво посмотрел другу в глаза, что тот все понял — встретил один из лучших волков в стае свою нареченную за много верст от родимого дома.

Девчонка в его комнате также попыталась забиться в угол, сверкая черными глазами с пугливой яростью. Мужчина спокойно сел на низкую кровать, с задумчивой лаской глянул на суженую, улегся, рассматривая потолок, разрешая девчонке делать все, что заблагорассудится, если захочет сбежать — все равно найдет. Смежил веки, но волчье ухо слышит гораздо лучше человеческого. Вот и он слышал, как она подошла к нему, остановилась. Сквозь ресницы Мезеня рассматривал хрупкое тельце незнакомки. Что ему с ней делать? Доращивать хоть пару лет, пока в цвет не войдет, а как войдет в пору, посмотрит ли на него? Защемило сердце смелого волка от глупой неизвестности. С тихим стоном он отвернулся к стене.

Девчонка еще несколько минут рассматривала лежащего мужчину с внушительным разворотом плеч, статной фигурой, который дал ей полную свободу выбора. Убежать? Но куда? Остаться с ним? Зачем она ему? Потянувшись к нему, пальцами постучала по плечу. Мезеня повернулся.

— Зачэм? — на ломаном, как у