– Гоблины, – ухмыльнулась игрушечная фигурка, а затем повела рукой и показала мне саму себя, как будто зазывая её купить.

– Те черти, что бегают по лесу с голой жопой, убивают и грабят случайных путников, да? – Медленно уточнил тот.

– Ну… -фигурка гоблинши неловко почесала свой нос. – Они очень озорные… а ещё глупые. Они делают всё, чтобы выжить, ведь в моём мире они не смогли бы прожить так долго без всех этих повадок.

– Я неплохо себе представляю жизнь в таком мире, – фыркнул старик. – Гоблины – те ещё засранцы… – а затем тихо добавил, – впрочем, лучше уж с гоблинами, чем с людьми…

– Люди вам сделали так много зла? – Спросила фигурка гоблинши, склонив голову.

– Да как сказать… – отмахнулся от неё тот и задумчиво закатил глаза. – Я был на войне. Я не хотел туда идти, но меня заставили. Смирившись с этим, я хотел стать героем, а стал для всех врагом. Вместо благодарности за спасение, в моих ребят кидали камни свои, и стреляли из автоматов чужие. Даже после возвращения домой я понял, что я больше никому не нужен. Сиди дома и забудь, что ты когда-то существовал. Так мне сказали. – Сквозь тихий вздох старика гоблинша услышала нотки сильной злобы. – Я сидел дома, начал учиться, создал свою компанию. В сорок лет у меня появился свой первый патент. В сорок пять я изобрёл много полезных штук, которые должны были помочь людям. В пятьдесят у меня всё это отняли, сказали, что всё это было создано не мной, выставив меня вором. Снова сделав из меня врага, осмеяли на всю страну. Сказали просто сидеть дома и доживать жизнь, ведь осталось мне не так уж и много.

На лице гоблинши появилась очень странная улыбка.

– Я просто болван, – грустно сказал старик. – Я болван, который всю жизнь считал, что делает что-то значимое, а в итоге, все, что у меня есть – эта кучка денег и внуки, которые только и ждут, когда я, наконец, сдохну. Никто из них не был в этом доме уже лет пять. Убийца и вор – для них я позор, о котором они не желают вспоминать.

– Значит ты просто обижен на весь свет, да? – Хихикнула та.

– Ты вроде меня о помощи просила, а теперь насмехаешься, да? – Старик вопросительно поднял бровь, но у него на лице заиграла кривая усмешка.

– А что, я разве не так сказала? – Гоблинша тут же состроила невинные глазки.

– Я не обижаюсь, – ответил старик. – Я просто принял всё как есть и не хочу больше испытывать тоже самое. Я больше не верю людям, я не хочу ничего для них делать. Вот и всё. – Остановившись на этом моменте, он медленно улыбнулся от уха до уха.

– Чего? – Удивлённо спросила фигурка гоблинши, заметив эту странность.

– Ты ведь сказала, что гоблины тупые, да? – Спросил тот.

– Ага, – кивнула она. – У гоблинов очень мощная иерархия. Они инстинктивно слушаются более сильного члена своего племени. Без этого самым слабым из них было бы совсем сложно.

– Забавно, – снова ухмыльнулся старик. – Переродиться очень сильным гоблином и веселиться от души с парочкой предельно лояльных придурков… было бы забавно. Лучше, чем моё нынешнее положение.

– Если ты согласен, то это легко, – тут же воодушевилась гоблинша. – Так как ты из другого мира, то я сделаю твоё тело из божественной силы, чтобы ты выдержал перенос и смог сохранить свой разум нетронутым. Ты должен гордиться, что больше половины накопленной мной силы будет потрачено на одного тебя. А ещё я в тебя верю и многого от тебя ожидаю, так что, спорю на что хочешь, ты будешь очень сильным гоблином. Скорее всего, даже если я довольно слабенькая, ты всё ещё сможешь сражаться со многими Апостолами. С тобой эта раса точно сможет выжить, пока я не пойму, что вообще произошло и что мне делать дальше.

– М-м-м-м, – смотря на возбуждённо что-то вещающую коллекционную фигурку, старик иронично закатил глаза. – Слушай, предсмертный глюк. Раз уж ты сама эту тему затронула. С какой радости тебе пришлось тащить меня из другого мира? В твоём мире своих гандурасов не хватает?

– Что за глупый вопрос, – фыркнула та, и, демонстративно выпятив грудь, вскинула к потолку руку, оттопырив один палец. – Во-первых: Все расы в моём мире веруют в своих собственных богов. Никто из них не будет говорить с богиней монстров. Во-вторых: Даже если и будут, они живут в мире, где гоблины – мерзость, и нет ни одного создания, кто бы не одобрил их уничтожение, а уж стать одним из них и защищать их – никогда! В-третьих: Люди моего мира, по понятным причинам, намного более религиозны чем люди вашего. Даже если я заговорю с человеком из своего мира… ну… – На этом моменте она ненадолго задумалась. – Представь, что бы случилось, если бог твоего мира лично заговорит с одним из истово верующих.

– Я-я-ясно, – хохотнул старик.

– И… самое грустное, – сказала она поникшим голосом. – Чтобы стать Апостолом, необходим очень сильный разум. Как ты можешь понять, у многих моих детишек с разумом не очень, а те, кто мог бы подойти, думают только о себе и мне помогать не будут. Они в меня просто не верят. Так что даже они не подходят.

– Не у одного меня проблемы с собственной семьёй, да? – Снова хохотнул старик.

– Я всё равно люблю каждого из них, – улыбнулась та. – Если станешь моим Апостолом, то и ты станешь частью моей семьи.

– Я уже и не помню точно, что это… – протянул старик, а затем махнул рукой. – Хватит болтать, поехали уже на тот свет, я готов.

– Я воспринимаю это как согласие? – Тут же воодушевилась гоблинша.

– Да воспринимай как хочешь, – отмахнулся тот. – Не тяни!

– Хи-хи-хи, тогда добро пожаловать в семью. С твоей силой ты сможешь выжить сразу, как появишься в моём мире. Пожалуйста, спрячьтесь где-нибудь, и не дай моим деткам умереть, пока война между этими тупыми божками не закончится. Это всё, о чём я хочу тебя попросить.

Глава 2

— Вот дерьмо…

Мда. Первое, что пришло в голову, после – Что за херня?! И – Чёртов глюк меня не обманул!

«Вот дерьмо…»

Каменный потолок этой пещеры выглядит очень паршиво. Вытянув руку и посмотрев на каменный свод сквозь пальцы, я смог рассмотреть свои зелёные, почти детские ручки. Судя по ощущениям под жопой, лежу на куче соломы, а крики вокруг говорят, что лежу я тут совсем не один.

Согнувшись в поясе и попытавшись встать, первое, что я заметил, было…

«Повезло, что мальчик…»

Маленький зеленокожий ребёнок, хотя лицо своё не оценить, но тело вполне ничего. Намного лучше, чем тело умирающего старика. Окинув взглядом эту кучу соломы, я увидел своих, предполагаемых, братьев и сестёр. Предполагаемое количество — штук двадцать.

«Это за ними я должен присмотреть, да?»

Родителей, или