подвижность, пусть бровь и не была рассечена.

- Всегда к твоим услугам! - высокопарно произнес Галковский и отправился по своим делам, оставив меня одного со своими мыслями в центре спортзала.

И в этот момент я почувствовал острую ненависть к человеку, исполнившему мою просьбу, но при этом доставившему мне и физическую боль, и моральное унижение.

Так за короткое время я уже дважды испытал чувство своей неполноценности, что могло окончательно уничтожить меня, как независимую, самодостаточную личность.

Из создавшейся ситуации было только два выхода: либо я с сегодняшнего дня мог превратиться в ничтожную, никем не уважаемую “шестерку”, и прожить жизнь, поддерживая штаны какому-нибудь боссу в будущем, либо полностью перековать себя в жестокого монстра, лишенного  сочувствия к кому-либо и способного подчинить себе всех вокруг, для чего я должен был заниматься самоистязанием, добиваясь поставленной цели.

Решение пришло ко мне почти что мгновенно, и уже на следующее утро,   которое было субботой, я начал  изнурять себя физическими упражнениями, не понимая, что бессистемное занятие ними ничего полезного мне не даст кроме того, что нанесет вред моему здоровью.

Подумав немного, я вспомнил, что на стадионе “Динамо”, на котором я посещал секцию фехтования, работает секция борьбы дзюдо.

Я часто наблюдал из окна спортзала за крепкими ребятами, которые на открытой площадке выполняли разные борцовские приемы, и  завидовал черной завистью их стройным фигурам, быстроте и целеустремленности.

Во вторник, после занятий в школе, я отправился на тренировку, но, не доходя до фехтовального зала, повернул в зал борьбы и предстал пред очи известного борца и тренера, чемпиона мира Сергея Новикова.

Тот с интересом посмотрел на мою спортивную сумку, между ручек которой виднелись гарды двух шпаг.

- Молодой человек, Вы случайно не перепутали залы, а, может, почему-то решили проткнуть меня Вашими железяками? - поинтересовался тренер под гогот юных борцов, чувствующих себя хозяевами положения.

Что-то последнее время я постоянно превращался в источник насмешек! И с этим надо было заканчивать! А потому подчеркнуто независимо я ответил:

- Нет, я просто решил потренироваться здесь, чтобы надрать потом задницы наиболее остроумным среди Вашего шобла!

Не вступая в полемику, тренер коротко бросил мне:

- Ну что ж, иди в раздевалку и покажи, что на самом деле можешь. Если ты такой же шустрый в борьбе, как и на язык, то я тебя возьму, хотя мест у меня нет, а если ты можешь только трепаться, то иди и дальше фехтуй!

Уже через десять минут я летал по татами, как Ванька-Встанька, а юные борцы отрабатывали на мне очередные приемы, не применяя из-за требования тренера болевых приемов.

Любой другой на моем месте расплакался бы и покинул зал, но я, сдерживая ненависть к своим мучителям, продолжал вступать с ними в схватку, стараясь не показывать вида, что яростно ненавижу и них, и тренера, в какой-то мере допустившего издевательства надо мной.

В таком ключе прошла вся тренировка, и когда я уже изнемогал от бессилия, Новиков скомандовал:

- Стоп, тренировке конец! Дэвид, подойди ко мне!

Он внимательно  посмотрел на меня и спросил, вызвав на откровенность:

- Послушай, пацан, ты ответь  мне честно, хочешь ли серьезно заниматься борьбой или тебе надо выучить пару приемчиков, чтобы разделаться со своим обидчиком?

Я был удивлен проницательностью тренера, а потому неожиданно для себя ответил:

  - Вначале я хотел сделать так, как Вы и подумали. Но теперь у меня слишком много тех, с кем хотел бы рассчитаться за унижение, а потому я хочу серьезно тренироваться у Вас и перестать быть хлюпиком, что для меня жизненно важно!

- Что ж, Дэвид, у тебя несомненно есть борцовские задатки. Ты достаточно смелый, безбашенный, злой, быстрый, гибкий, но не достаточно накачанный. Так что из тебя, несомненно, может выйти толк! - заметил Новиков и продолжил, немного подумав:

  - Ты отстал от остальных, потеряв много времени напрасно. Но я с тобой дополнительно займусь, и мы быстро добьемся результата. Ты только меня не  подведи! Договорились?

Я кивнул головой, не веря в то, что мои желания воплотились в жизнь в полном объеме.

В тот день я спешил домой, еще не понимая до конца, что в моей жизни произошел крутой поворот.

Но на самом деле  мне впервые удалось довести  решение до конца, а, во вторых, отстоять свое реноме перед лицом столь солидного и уважаемого в спортивных кругах  человека, как Сергей Новиков.

После этого все закрутилось в ритме вальса.

Я за короткое время оброс мышцами и стал сильнейшим борцом дзюдо в Киеве среди юношей в полусредней весовой категории, а зимой 1997-го года уже выполнил норму мастера спорта, в чем огромная заслуга моего тренера.

К этому времени я легко побеждал своих коллег по секции независимо от весовой категории, кроме тяжеловеса Владимира Гайдая, но тот оказался старше меня на два года и весной был призван в армию, где проходил службу в спортроте СКА.

Наступила весна 1997-го года, то есть приближались выпускные экзамены.

Но не это было для  меня самым главным в жизни в данный момент.

Настало время рассчитаться за унижение с Галковским, а вот “Мамочку” я простил, посчитав, что не дело обижать слабака практически ни за что.

Видимо, тогда я еще не полностью превратился в безжалостного монстра.

Галковский же к тому времени стал чемпионом Украины по боксу среди юношей, так что силы наши были, видимо, примерно равны, что делало неизвестным  результат нашего противостояния.

Несмотря на то, что Галковскому было известно о моих спортивных успехах, он был уверен, что легко справится со мной, помня о прошлом, а потому легко согласился на междуусобчик на спортивной площадке за школой в присутствии многих соучеников.

- Ну, что, дурачок, хочешь еще получить от меня ватруху? - разухабисто поинтересовался он у меня, а я, молча, приготовился  к схватке, встав в позицию.

Галковски решительно сделал шаг ко мне и, не мудрствуя лукаво, атаковал левой рукой, пытаясь нанести жестокий прямой удар в солнечное сплетение, мгновенно решив поставленную задачу по моему моральному уничтожению, к чему я, естественно, был готов, а потому неуловимым движением тела ушел от удара, перехватив руку противника, и тут же провел болевой прием, медленно скручивая ее против часовой стрелки.

Галковский буквально взвыл от пронзительной  боли, а я медленно, с садистским наслаждением выворачивал эту руку, которая когда-то причинила  мне столько физических и душевных мук!