лить слезы баронессу Радецки фон Роденштайн. Тем более, такой недоумок, как я. Поэтому она прижималась ко мне все крепче, и слезинки скатывались по резине моего скафандра, оставляя на нем мокрые дорожки.

Мишель никак не желала поднять голову. Не хотела, чтобы я увидел ее такой. Плачущей. Только я все равно заставил ее сделать это. Легонько приподнял ее голову за подбородок. Тогда Мишель закрыла глаза. Она очень смешная, с пятном сажи на щеке, с мокрыми ресницами и хлюпающим носом. Зачем-то вырядилась в синий технический комбинезон. Такой чистенький на фоне неряшливых палубников.

— Что мне сделается, — пробормотал я. И еще добавил какую-то глупость про то, что все будет хорошо. Хотя как тут будет хорошо, когда в моей голове все в узел заплелось. От того, что я рад видеть Мишель. И от того, что понять не могу, как она тут очутилась. В дикой дали, в дыре под названием «Солнечная система». На базе «Будущее Земли». Это ведь только в сказках дураки влюбляются в принцесс, а те отвечают им взаимностью. Не настолько я глуп, чтобы в эти бредни верить. Одно дело — ее письма. И то, какой я ее помнил. Как мы играли в пару на дурацком корабле любви. И совсем другое — когда вот так, на самом деле. Раз — и она уже тут, во плоти. А я не знаю, что и сказать. Точно, дурак и есть.

— Черт возьми, Юджин, — сказала она, отворачиваясь и растирая сажу пополам со слезами. — Не смотри на меня. Дай в себя прийти.

— Не смотрю, — ответил я и зажмурился.

— У тебя просто способности в истории влипать, — пожаловалась она. Вытерла глаза. Я чувствовал ее взгляд даже с закрытыми глазами. И то, что у нее внутри. Тревогу, радость, ожидание. Все вместе.

— Это просто борода. И сажа, — успокоил я. — Там, внизу, все черное. Даже дожди. В жизни такой дыры не видел.

Она улыбнулась, потянула меня за собой. Я потопал следом за ней на негнущихся ногах. Только сейчас я заметил, сколько людей на меня смотрит. Кажется, все свободные от вахты палубники тут собрались. Хлопали меня по плечам, тормошили, жали руку, оглядываясь на Мишель. Отовсюду неслись приветственные возгласы.

— Привет, Юджин! Как там Земля? Отдохнул на природе? Петь не разучился? А бабы там есть? Красивые? Где ты прятался-то? Мы тебя искать замучились. Заходи вечером, пропустим по стаканчику…

А я только кивал и улыбался. Все-таки здорово снова дома оказаться. Словно в другом мире. И Мишель потащила меня прочь под шипение и визг механизмов. А все я никак не мог привыкнуть к тому, что дождь сверху больше не льет.

— Сэр, что с этим делать? — крикнул мне вслед один из техников, показывая мокрый мешок.

— Оставь, после заберу!

База сильно изменилась за время моего отсутствия. Я глазам своим не верю — снова появилась охрана. Сразу у переходного люка торчала парочка типов с внимательными взглядами. Разве что без брони. А так — все при них — дубинки, пистолеты.

Народу в коридорах прибавилось. Много новых лиц. На меня и на Мишель смотрят с любопытством. Есть на что глянуть. Бородатый детина в перепачканном рванье и весь в саже. И красивая женщина с размазанным по щеке грязным пятном и в новеньком, подчеркивающем все ее соблазнительные выпуклости, комбинезоне. Оба — сияют, будто только что родились.

Больше всего удивляло количество бездельников. Пару месяцев назад в коридорах можно было встретить лишь спешащих на вахту или наоборот. Вся жизнь наша была: вахта — обед — короткий сон — вахта. Не до прогулок нам было. А теперь наш списанный авианосец стал похож на гражданскую базу — столько лишних людей толклось в коридорах. Они неспешно болтали друг с другом на перекрестках и у лифтов. Вроде бы им делать больше нечего. И кое от кого ощутимо попахивало спиртным. А в одном месте вентиляция вообще донесла до меня запах травки.

На каждом шагу отличия от прежней жизни. Из санблока через полураскрытый люк несло аммиаком. Робот-уборщик, путаясь под ногами, деловито подвыл, приводя в порядок затоптанную серую палубу. Только вот моющий раствор в него залить забыли, или кончился он. И, по-видимому, отключили у бедняги контрольный блок. Глупая машина старательно шипела соплами и раз за разом пыталась стереть несуществующую пенную лужицу, да так и не могла сдвинуться с места, потому что палуба под ней оставалась грязной, а программа не позволяла перейти дальше. Из кают-компании доносились громкие голоса и грубая брань — кто-то с кем-то крепко спорил, не стесняясь в выражениях. Глядя на эти изменения, мне почему-то вспомнилась таверна «Обожженные барды» на Йорке. Та самая, где я познакомился с вербовщиком. Жуткий вертеп. Разве что здесь опилок на палубе нет. И мне стало неловко за свой дом. За «Будущее Земли». Волшебный мир, куда я мечтал вырваться из ада, как-то вдруг резко краски потерял. Тусклым стал, как древнее фото. Когда тебе плохо, всегда представляешь места, где ты был раньше, лучше, чем они есть на самом деле.

— Куда мы идем? — спросил я у Мишель.

— Ко мне, куда же еще? — удивилась она.

— Может, лучше в кают-компанию? Поговорим как люди. Кок нам вкусность какую-нибудь сготовит. Целую вечность нормальной еды не пробовал.

— Туда? — И на лице ее явственно обозначилась брезгливость. — Ты, видимо, давно там не был. Сейчас там не поговоришь. Сидеть, слушать пьяные россказни и похабные анекдоты и ждать, когда очередной немытый герой удаль передо мной начнет показывать? Удовольствие сомнительное. Да и драки там теперь постоянно. А твой кок третий день, как в лазарете. Его супом ошпарили во время очередной свары.

— Ничего себе… Что тут случилось-то? Пока я тут был, ничего такого не наблюдалось.

— Это ты у вашего босса спроси, у Милана. Развел демократию, — довольно жестко ответила Мишель.

— Милан нормальный парень, — попытался я защитить своего спасителя. Хотя и начал понимать, откуда что взялось. Синяки — они всюду синяки, как ты им не плати и сколько не угождай. Конченые люди. Зря мы охрану тогда поперли. Без кулака в качестве стимула в общении с местным сбродом обойтись трудно. В чем-то прав был Петр Крамер, отставной полковник, которого мы вышвырнули с корабля вместе с охраной.

И все же думать про Милана плохо не хочется. Даже если он и не справился. Поэтому я добавил:

— К тому же Милан меня спас.

— Ну да. Я забыла. Извини, — вежливо сказала Мишель.

Я постепенно приходил в себя. Черт, я ведь похож на пугало. И пахнет от меня, наверное. Отвык я от нормальных условий. Иду рядом с такой женщиной, и про все на свете забыл.

— Давай зайдем ко мне на минутку, — попросил я. — Мне бы вымыться надо. И переодеться.

— Как же, к тебе, — ответила Мишель. — Твоя каюта давно