JOKER 5 Майкл Муркок ХРОНИКА ЧЕРНЫХ КЛИНКОВ

ГОРОД МЕЧТЫ

ПОСВЯЩАЕТСЯ ПОЛУ АНДЕРСОНУ за его романы «Сломанная шпага», «Три сердца и три льва»

Покойному ФЛЕТЧЕРУ ПРАТТУ за роман «Колодец единорога»

Покойному БЕРТОЛЬДУ БРЕХТУ за пьесу «Трехгрошовая опера», которая по определенным причинам наравне с другими книгами оказала сильное влияние на первые романы об Эльрике.

Книга первая ИМПЕРАТОР И ПРИНЦ

На островном королевстве Мельнибон соблюдались все старые ритуалы, но за последние пятьсот лет могущество нации оказалось подорванным, и старый образ жизни поддерживался только с помощью торговли с Молодыми Королевствами, а город Имрир стал местом встречи торговцев.

Значит, ритуалы больше не нужны? Но можно ли отринуть ритуалы и избежать судьбы? Тот, кто хочет править империей вместо Эльрика, говорит, что это невозможно. Он говорит, что Эльрик принесет несчастья и вызовет падение Мельнибона тем, что оказывается выполнять ритуалы предков. Так начинается трагедия, которая приведет к гибели мира...

ГЛАВА 1

Его кожа выглядела, как кора дерева, а длинные волосы, ниспадавшие на плечи, белизною напоминали молоко. У него была большая голова красивой формы, а на лице привлекали особое внимание чуть красноватые раскосые глаза, в которых то и дело мелькало угрюмое выражение. Кружева на свободных рукавах его желтого одеяния полуприкрывали изящные руки цвета темной кости. Они спокойно лежали на подлокотниках кресла, украшенных огромными рубинами. Красные глаза смотрели озабоченно, и иногда одна из рук делала легкое движение вверх, дотрагиваясь до шлема на белых кудрях.

Шлем был сделан из какого-то темного, с зеленоватым оттенком, сплава и изображал дракона, расправляющего крылья. На руке блестело кольцо, в оправе которого сверкал один-един-сгвенный редкий Акторийский камень, внутри которого иногда что-то менялось, и тогда камень менял форму, как будто это был не твердый минерал, а туманный сгусток, и ему было так же тесно в драгоценной оправе, как и человеку на троне.

Эльрик глядел вниз, где под длинной мраморной лестницей, ведущей к трону, придворные танцевали с такой легкостью и изяществом, что можно было подумать, будто весь его двор состоит из духов.

Он думал о морали, что отличало его от большинства придворных, которые на самом деле не были людьми ни физически, ни умственно. Это был народ Мельнибона, Острова Драконов, который правил миром десять тысяч лет, но чье положение изменилось за последние пятьсот лет. Все они были жестоки и умны, и любая мораль значила для них не больше, чем порыв ветра.

Молодому человеку, сорок второму прямому потомку первого императора — Мага Мельнибона, их поведение казалось не только высокомерным, но и глупым. Остров Драконов потерял почти все былое могущество, и было ясно, не пройдет и двух веков, как он будет захвачен появляющимися нациями нового человечества, которые они называли немного свысока Молодыми Королевствами. Их пиратские флотилии уже совершили несколько попыток атаковать Имрир, прекрасный Город Мечты, столицу Драконьего острова Мельнибон. Но даже самые близкие друзья императора отказывались обсуждать возможность его падения и считали простое размышление на эту тему не только немыслимым предположением, но и дурным тоном.

Поэтому император скучал в одиночестве. Он скорбел, что у его отца, Седрика Шестого, не было других детей, потому что тогда более достойный монарх мог бы занять место на Рубиновом Троне. Седрик умер год назад, с радостью прошептав приветствие тому, что являлось за его душой. Всю жизнь он не знал другой женщины, кроме жены. Императрица умерла, дав жизнь единственному отпрыску, которого многие называли слишком слабым. С пылкой страстью настоящего мельнибонийца, которой не ведали новые люди, Седрик любил лишь жену и не искал утешения ни с кем другим, не пытался обрести поддержку ни в каком другом существе, даже в сыне, который, рождаясь на свет, убил ее и который был всем, что от нее осталось. Волшебными снадобьями, пением рун, редкими травами был приведен сын к зрелости, и сила его искусственно поддерживалась всеми способами, известными королям-магам Мельнибона. Он жил только благодаря волшебству, и без снадобий не смог бы поднять даже руку. Если молодой император и находил какие-то преимущества в своей немощи, то они заключались в одном: он очень много читал. Ему еще не исполнилось пятнадцати, когда он прочел все книги в библиотеке отца, а некоторые из них перечитывал по нескольку раз.

Его силы в магии, началам которой обучил его Седрик, были сейчас большими, чем у кого-либо из его предков за много поколений. Его знание мира, лежащего за берегами Мельнибона, было глубоким и полным, хотя он почти не исследовал его лично.

Если бы он только пожелал, он мог бы восстановить былое могущество Острова Драконов и править миром. Но чтение научило его думать о целях, для которых применяется волшебная сила, и о том, следует ли ему вообще применять свои силы для достижения какой бы то ни было цели. Чтение привело его к проблеме морали, хотя он не совсем понимал ее. Таким образом, для некоторых подданных он был богом, а для других угрозой, потому что думал и действовал не так, как должен был действовать истинный мельнибониец. Его двоюродный брат Иркан, например, много раз высказывал сомнение в его праве властвовать над народом Мельнибона.

— Этот ничтожный школяр всех нас погубит, — сказал он однажды ночью Дайвиму Твару, Повелителю Драконьих Пещер.

Тот, один из преданнейших друзей императора, тут же донес об этом, но юноша отмахнулся от него, заметив, что это всего лишь болтовня, а не предательство, хотя любой из его предков приговорил бы сказавшего нечто подобное к изощренной публичой казни. Хотя, может быть, отношение императора к сказанному объяснялось тем, что Иркан, который никогда не делал секрета из того, что хочет стать императором, был братом Каймориль, девушки, которую альбинос считал ближайшей из друзей и которая в один прекрасный день должна была стать его женой.

Внизу, на мозаичном полу, то появляясь, то исчезая в вихре прекрасных шелковых одежд, мехов и драгоценностей, Иркан танцевал с сотней женщин, каждая из которых, судя по слухам, была в разное время его любовницей. Его темное лицо, красивое отталкивающее одновременно, было обрамлено длинными черными волосами, завитыми и напомаженными.