выходить... Ты и твои друзья... Потому что эта травка...,— тут человек неожиданно умолк.
На небе появилась утренняя звезда, наступал рассвет.
— Но ведь я не смогу регулярно за ней ухаживать,— возразил Дон.
— Если ты захочешь спасти живое на земле — сможешь! Другого выхода нет!
— Может быть, в мое отсутствие ты сам за ней присмотришь? — спросил Дон.
— Это невозможно,— ответил человек.
Потом помолчав, добавил:
— Когда появятся семена, можно быть совсем уверенным только тогда.
Он посмотрел на небо.
— Яму копай руками, а когда окончишь, выкопай вторую яму, тоже руками, и вылей в нее клей из чаши. Чашу разбей и глубоко закопай где-нибудь подальше. Потом достань «отражение» зажми его между пальцами, где у тебя ранка, стань на то место, где вылил клей, и прикоснись к ростку шипом «отражения». Подумай в тот миг обо мне... Стань на колени, чтобы рука и душа не дрогнула и чтобы шип не сломался. Делай все осторожно. Ведь эта трава проросла из твоей черепашьей плазмы... А корень тебе уже не пригодится.
— Нужно ли говорить какие-нибудь слова? — спросил Донателло, опускаясь на колени.
— Я сам скажу их за тебя,— ответил человек,— ищи свободу, а если веришь, что уже обрел ее, иди дальше в поисках вечного ее обновления. Давай договоримся о пароле, чтобы мы всегда могли узнать друг друга даже в кромешной тьме, если нам еще суждено с тобой встретиться. Этот пароль — свобода.
Человек исчез, будто и не было.
Донателло не успел спросить его имени, но был уверен, что разговаривал с Великим Буддой.
Он вздохнул, закрыл и снова открыл глаза.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Дон увидел свет. Слепящий глаза яркий утренний свет огромного солнца.
Донателло лежал на спине. На палубе огромного белого корабля, плывущего по бескрайним просторам Вселенной. Волны ласкались о борт, разбивались сотнями осколков, звенящих на солнце брызг.
Донателло повернулся и увидел сидящих в капитанской каюте своих друзей.
Лео, Микки, Раф — все были целы и невредимы. Раф что-то оживленно рассказывал, размахивая руками и указывая толстым пальцем в небо.
Дон больше не удивлялся.
Не удивлялся ничему, никаким переменам ни внутри, ни снаружи, никаким превращениям и преобразованиям в пространстве и во времени. Он принимал все. И верил, ни о чем не спрашивая.
Он любил небо. Он любил солнце. Он любил всех какой-то новой, неожиданной для его черепашьей души любовью.
Дон огляделся вокруг и увидел стоящую на круглом столе огромную бутыль, привезенную Рафом с Гавайских островов. Бутылка была открыта. Из нее шел дым. Рядом лежала карта с изображением той части земли, на берегу которой черепахи отложили свои первые коконы. Вся береговая линия была усеяна, заселена разноцветными кругами разной величины. Только теперь Дон разглядел едва заметное, почти неуловимое движение этих цветных шаров.
Это была карта звездного неба с изображением различных планет и Галактик, звезд, астероидов. Где-то у самого края листа желтела маленькая точка, напоминающая заключенную в тонкую скорлупу черепашьей плазмы, из которой возникла жизнь. Это была Земля.
В тот же миг Донателло услышал внутри себя какой-то тихий кристально-чистый голос. Это был голос его живой души.
Она пела:
— Весна ушла,
С лоянцами простясь.
Ей на ветру
Ветвями машет ива
Сверкнет
На листьях орхидей роса,
И кажется —
Стоят они в слезах...
И грустно на душе,
И сиротливо.
Донателло улыбнулся и прошептал чуть слышно:
— Итак... пароль — свобода...