Александр Чернов Загадочная душа и сумрачный гений

От автора

Уважаемые читатели!

Действие первой книги второго цикла романов по Миру МВП-2^[1] «Одиссея капитана Балка» начинается в день, когда пушки смолкли. Война с Японией завершена. В МВП-2, альтернативной, параллельной нашему Миру реальности, она закончилась с совершенно иными результатами, чем известны вам из учебников истории. Россия, ее флот, и с ними крейсер «Варяг» и наши главные герои, вышли из схватки с империей «Божественного Тэнно» не побежденными и униженными, но победителями. Впереди у них новые вызовы и новые испытания, порожденные столь неожиданной для многих, решительной победой русского оружия.

О том, как, благодаря чему, кому и какой ценой она была достигнута, вы сможете узнать из семи книг первого цикла романов по Миру МВП-2 «Одиссея крейсера „Варяг“»:

«Чемульпо — Владивосток», «Флагман владивостокских крейсеров», «Из западни», «Владивосток — Порт-Артур», «Флот Тихого океана», «Огненная купель Шантунга», «Порт-Артур — Токио»^[2].

* * *

Итак, Япония повержена. Но если кто-то думает, что дальше будет проще и легче, он серьезно ошибается. Локальный выигрыш России лишь в одной из партий Большой игры, Игры за право доминировать в Мире, не поменял ни состава ее главных участников, ни их цели. Зато настроение некоторым игрокам подпортил очень серьезно: победа России резко подняла ставки в этой геополитической мега-игре.

В реальном мире, к началу 1908-го года, фактически утратив внешнеполитический суверенитет, наша страна, повязанная парижскими займами, покорно плелась в фарватере англо-французской политики. Вернее, ее целенаправлено вели. Куда? На бойню, конечно. У господ-цивилизаторов успешно получилось стравить между собой двух своих главных геополитических конкурентов. Русских и немцев. Причем, дважды.

Нынешний Pax Americanа на ¾ оплачен русской и немецкой кровью. Его творцам и апологетам выгодно и привычно списывать десятки миллионов смертей на роль и вину в жутком, человеконенавистническом шабаше отдельных личностей в Германии и России. Историческая правда для них крайне неудобна. Кукловодам всегда комфортнее работать за ширмой: марионетки не должны догадываться, кто дергает их за ниточки…

Но здесь, в Мире МВП-2, оказавшись в самом начале XX-го века, четверо наших с вами современников знают тайные «родимые пятна» тех, кто скрывается в тени.

Станет ли новый Мир, благодаря их пришествию, лучше для нашей Родины? Даст ли шансы избежать фатальных ошибок и сохранить миллионы бесценных жизней ее сыновей и дочерей, столь прискорбно и безвозвратно загубленных в реальной истории?

Я не знаю. Но — надеюсь.

Пролог

Царское Село, 22 февраля 1905-го года

— Спасибо! Спасибо, господа. Я всех вас также сердечно поздравляю. Да, мир! Слава Богу, все завершилось. С Победой нас всех!

Да, Петр Павлович, попрошу Вас… Я сейчас пойду немножко подышать. Погуляю по парку. Один. Будьте добры, постарайтесь сделать так, чтобы никто не мелькал вокруг. Я не дальше Фотографического.

— Слушаюсь, Ваше Величество!

— Спасибо… Александр Иванович, Вы что-то хотели мне сказать? Слушаю Вас.

— Ваше Величество, извините, но вдруг подумал, что если Вы решили на променад… Просто, Дик с Касей у нас еще не гулянные, со всей этой суматохой.

— Ясно. Хорошо, прихвачу их с собой. Поводки длинные в павильоне приготовлены? И не волнуйтесь, рукавицы я взял…

Тугая, февральская метель захватила в плен сразу. Прямо с порога овладев всем его существом. И русский царь остановился перед ней, оглушающей, бескрайней, всесильной, затопившей все вокруг. Он стоял один. Словно тот маленький мальчик, из прочитанной в детстве сказки, перед входом в ледяные чертоги Снежной Королевы.

Он не любил тепло одеваться даже в лютую стужу. Но в этот раз все-таки уступил настояниям жены. И правильно сделал. Снег забивался всюду, где мог найти хоть малую щелку. Слепил глаза, выбивая слезу. Николай глубже надвинул на лоб любимую кубанку — подарок отца, поправил шарф и поднял воротник пальто.

«Тонко Спиридович мне хвостатых провожатых навесил. Молодец!

Кстати, действительно, Гессе наш совсем неважно выглядит. Хорошо, что Михаил загодя меня предупредил о его нездоровье. Надо будет обязательно Петру Павловичу дать отдохнуть. А Александр Иванович хоть молод еще, но и без него справится вполне. В курс дел и обязанностей дворцового коменданта вошел, так что, пожалуй, завтра решим этот вопрос окончательно. Крым, Италия или на воды, пусть Боткин со товарищи определят. Хоть на целый год, если необходимо…

И все-таки хорошо, что Алике^[3] убедила одеть валенки, — подумалось, когда буквально через два-три шага высокие двери царского подъезда растворились в белой, клубящейся пелене за спиной, — Пожалуй, первая такая пурга в этом году. Да и не пурга вовсе! Буран, почитай, настоящий. В чистом поле на тройке в этаком снегу дорогу потерять — ерундовое дело… Но, Господи, какая же первобытная красота»!

Он закрыл глаза. И с минуту постоял, подставив разгоряченные переживаниями дня и шампанским щеки освежающему покалыванию снежинок, несущихся в бесконечном, волшебном хороводе.

«Господи, иже еси на Небеси, всемогущий и всепрощающий… Слава Тебе! Господи, прости мне грехи мои тяжкие и страхи мои, не отринь, не отступись и впредь. Направь и укрепи разум мой, десницу мою. Спаси-сохрани рабов твоих и матушку нашу Россию…»

Император Всероссийский молился. Это была не разученная с детства молитва. ТАК он говорил с Богом только несколько раз в жизни. И это были мгновенья без времени. Или просто время остановилось? Возможно. Ведь если чопорной, своевольной госпоже Европе пристало скромно подождать, пока русский царь удит рыбу, то уж, когда он молится…

Великая Российская вьюга окружила его во всем блеске и великолепии ее снежной вечности. Оглушила многоголосым хоралом ветров, с вплетенными нотами отдаленных стонов крон вековых лип. Беззащитных, нагих, покорно раскачивающихся под яростными порывами. Приворожила тайным колдовством взгляд к калейдоскопу блесток, мечущихся прозрачными вихрями в текущих, причудливо змеящихся под ногами струях поземки.

Бледные пятна двойных электрических фонарей вдоль пруда и парковых аллей едва