Литвек - электронная библиотека >> Даша Берег >> Самиздат, сетевая литература и др. >> Три времени года в бутылочном стекле (полный текст) >> страница 3
что?

Я машинально ищу на столе сигареты. Дело даже не в воспоминаниях о Лаврентьеве, а в воспоминаниях о той поре в целом. Прошлое для меня всегда представляется ярче, чем оно было на самом деле, и я непременно грущу, когда начинаю что-то вспоминать. Зато, мечтая о будущем, погружаюсь в нервный трепет… Вернее, раньше так было. Сейчас меня не так-то просто охватить – я просто глыба равнодушия.

Мы закуриваем. Кока, ища пепельницу, как обычно, больно ударяется головой об полку с пряностями.

– Хорошо, что ты куришь, Аленка! – потирая ушибленное место, говорит Кока. – Не надо выходить в подъезд, не надо мерзнуть на балконе…

– Раньше ты так не думал. А что Лаврентьев-то?

– Хе-хе. Да ничего. Поздоровались да разошлись. А чего еще? Как будто бы мы такими товарищами были!.. Выглядит – ну ничего так. Хотя, мало изменился.

– Давай выпьем за любовь, – говорю я после некоторой паузы.

– Мы уже пили за любовь, ты чего, мать? Третий тост – это же твоя традиция! Первый – встречу, второй – за перерывчик, третий – за любовь, и так далее, пока замертво не свалишься.

– Давай еще раз. За старую, давно забытую любовь.

Кока задумался. Видимо, вспоминал, за кого же ему лучше выпить.

Выпили.

– Только не говори, что ты его еще любишь.

– Нет, – честно отвечаю я, – не люблю. Уже очень давно, как не люблю.

– И правильно. Чего старое ворошить?

Я задумчиво киваю в ответ.

– Ты-то сейчас ни с кем не встречаешься?

– Не.

– Ты изменился.

– Да уж! – хохочет Кока. – Кто бы мне лет семь назад про это сказал – не поверил бы ни за что!

– Устал я, – уже серьезнее говорит Кока.

– От любви?

– И от любви тоже устал.

– Так может, у тебя просто с этим делом проблемы? К врачу, может, сходить?

– Аленка! – Кока шуточно бьет меня по голове. – Дура ты. Все у меня в порядке. Случайный секс в жизни присутствует. Просто раньше… кхм… для меня это было… неприемлемо, что ли?.. Бывало, конечно, и такое, но всегда хотелось чего-то большего… Любви хотелось.

– И неужели ты каждую из своих тогдашних девушек любил?

– Каждую, – уверенно говорит Кока, – с каждой хотелось прожить долгую и счастливую жизнь и умереть в один день. Честно говорю.

– Но все ушли от тебя.

– Неправда. Некоторых я сам бросил. А тем, кто уходил… Веришь, нет – хотелось каждой крикнуть…

Кока вдруг замолк и посмотрел в окно, где все поглотила серая осенняя завеса.

– Хотелось крикнуть, – тихо продолжил он, – «постой, не уходи…» Весь мир хотелось бросить к ее ногам… или чтобы разразилась страшная катастрофа… И я бы сказал тогда: «Смотри, я спас весь мир, и все ради тебя. Только останься, любимая…»

– Почему же не спас хотя бы ради одной?

Кока молчит – видно, что его эта тема задела.

– Знаешь… Может не знал, ради которой?.. Кстати, – выражение его лица вновь меняется – переключился, сволочь, – как звали твоего последнего мужика?

– Аркадий, – отвечаю я и начинаю пыхтеть от злости. Кока задает этот вопрос почти каждый раз, и каждый раз искренне потешается над ответом.

– А как ты его называла поласковей?

– Аркаша.

– Аркаша! – ржет Кока.

– Да, Аркаша! А как его еще назовешь-то?..


По-настоящему я любила один раз в жизни и одного только человека. Это началось и закончилось в школе, и навсегда осталось светлой памятью, без права на продолжение. Два самых странных, но наиболее из всех других обладающих хоть каким-то смыслом года – с начала десятого и до конца одиннадцатого класса.

Его фамилия была Лаврентьев, и он учился классом старше. Далеко не красавец, не самый умный и сообразительный – вот какой был мой Лаврентьев. У девчонок большим спросом не пользовался, друзей имел в основном вне школьных стен, планов на будущее дальше следующей недели никогда не строил… Я и сама до сих пор не понимаю, как же я могла тогда вляпаться столь неудачно. Но я полюбила этого человека так, как пишут об этом в книгах, вернее, почти. Я всегда знала, что он далеко не самый лучший на свете, что недостатков у него, возможно, даже больше, чем достоинств, что ко мне он относится по-свински. На этот счет я никогда не строила иллюзий. Но, между тем, именно такой Лаврентьев мне и нужен был, только такой. Сейчас мне уже сложно это объяснить… Грубо говоря, это была любовь, а то, что было после – так, морковь одна, и ничего более.

Лаврентьев был из той породы людей, что меняются при первом же дуновении ветра, и иногда мне кажется, что настоящего Лаврентьева видела только я, оставаясь с ним наедине, и это был очень даже неплохой парень. Но на друзьях почему-то он вел себя совершенно по-другому, а друзья у него всегда были отвратительные. И еще гордыня. И его, в основном, его, конечно, но и моя тоже. Она тоже нам мешала. Не давала говорить друг другу что-то очень важное, запрещала любое проявление искренности. Не знаю, как он, но я всегда это понимала, но поделать ничего не могла. Тогда я любила говорить подругам, что Лаврентьев способен страстно полюбить только самого Лаврентьева, но теперь-то я понимаю, что отчасти это заявление касалось и меня самой.

У нас не было роковой прощальной встречи или чего-нибудь подобного, просто после очередной ссоры я не стала идти на примирение. Я устала от всего, и поставила себе цель: с окончанием школы окончить и все шуры-муры с Лаврентьевым, вычеркнуть его из своей жизни раз и навсегда. Мне казалось, что так будет по-взрослому. Как ни странно, но у меня это получилось, и это один из немногих поступков, которыми я действительно горжусь.

Я так и не узнала, любил ли меня Лаврентьев на самом деле. Он говорил мне об этом всего один раз, в не особо трезвом состоянии, в разгар пьянючей вечеринки, впрочем, и я была не любительницей таких признаний, но очень долгое время после нашего разрыва я тешила себя мыслью, что на самом деле, в чувствах ко мне он не уступал мне самой, просто держал это очень глубоко в себе. Сейчас я понимаю: зачем держать, зачем скрывать?.. Он не любил меня, и, возможно, никогда никого и не полюбит. В семнадцать лет он был чем-то похож на меня сегодняшнюю – глыба равнодушия. Лаврентьев… Боже, как же давно это было!..

После него были на моем пути мужчины куда более достойные, но почему-то никто не смог настолько разбередить мою душу, как с легкостью это сделал самый обыкновенный мальчишка. И самое что интересное, любовь к нему вовсе не была для меня любовью на всю жизнь, которую проносят до самой смерти, нет. Я влюблялась и после него, но не любила – все-таки, ведь это разные вещи, да?.. Встречаясь с новым парнем, я снова и снова убеждалась, что это – не то, и все мои,