сумку, вместе со всем остальным. Ничего — можно купить новую.

Смуглый уборщик приподнимает голову и вновь принимается за работу. Булькает фонтанчик у дороги и переполненная каменная чаша пускает крохотный говорливый ручеёк. Кажется, до выхода осталось совсем немного. Пройти пару старых берёз…

Резкий шум привлекает внимание, вынуждая вглядываться в переплетение ветвей. Потом взгляд фиксирует книги, разбросанные у дороги, а свободное ухо слышит звуки матерной скороговорки. Несколько человек неуклюже топчутся за деревьями. Второй наушник падает в подставленную ладонь и всё становится понятно.

— Царапается, тварь! — звук пощёчины. — А ну, заткнись! А то здесь и прикопаем. Костян, да режь ты эту сбрую!

В прорехе, меж ветвей, на мгновение мелькает, залитое слезами, девичье лицо. Глаза, в которых испуганной птицей бьётся отчаяние и губы, шепчущие: «Помогите!»

Существо, в теле которого нахожусь, не собирается оказывать помощь соплеменнице, попавшей в беду. Мало того, в его памяти вижу похожие ситуации, когда он избегал вмешиваться. Это так напоминает поведение нашего народа, что испытываю сильный приступ стыда.

Стыда? Но это — не наше чувство! Мы не стыдимся, не жалеем, не сопереживаем…

Но я помню эту девушку, помню тот тёплый свет, который наполнял её мысли. Если сейчас уйти, то это всё окажется сломано, погружено в ледяную тьму.

Преодолевая сопротивление хозяина, сделать шаг в сторону зарослей.

— Эй, какого чёрта вы делаете? Отпустите её!

— Оп-па, защитничек нарисовался. А я тебе говорил: дальше надо было тащить эту тварь!

— Я кому сказал: отпустите её! — навстречу выходят двое, причём тот, который ниже, прячет руку за спиной. — Я непонятно выразился?

— Чего ты, падла?

Тот, который повыше, внезапно бьёт в лицо. Блокировать удар и вернуть — прямиком в челюсть. На тупой физиономии — удивление и злость, а сам урод столбом валится в кусты. И в этот миг, второй выбрасывает вперёд руку с ножом. Парировать не удастся.

В последний момент немного отклониться, чтобы нож попал не в грудь, а лишь пронзил левое плечо.

— Получай, козёл!

— Стойте, негодяи! — смуглый уборщик торопится к месту потасовки и следом за ним различим топот множества ног. — Стойте, шакалы!

— Ноги! — парочка срывается с места, бросив и жертву, и товарища.

Я сижу на земле, прижимая руку к кровоточащей ране. Всё изменилось: стало ярче, краше и ближе, словно убрали толстое стекло.

Девушка медленно подходит ближе и присаживается. А она — настоящая красавица!

— Спасибо, — несмело шепчет она. — Как тебя зовут?