Скотт Картер и раньше очень не любил дорогие рестораны.

Сначала – за недосягаемость. Ему, пацану из Бронкса, нечего делать было в таких местах, куда положено являться шикарно одетым и с кучей денег в кармане.

Потом деньги появились, но афишировать их не стоило. И снова рестораны были символом того, что он здесь никто и звать никак. Туда ходили те, кто имел право – точнее те, чьи денежки выглядели заработанными честно. При желании Картер мог сказать несколько слов об особенностях честного зарабатывания состояний… Некоторое время Волк Бронкса даже был озабочен проблемой перевода своих денег на легальное положение. Была некое время такая дурацкая мечта – явиться в один из тех ресторанов, на которые глазел еще подростком, шикарно одетым, подъехав на дорогой машине… небрежно сделать заказ…

Редкостная дурь, которую рисуют таким полуголодным мальчишкам. Чтобы горбатились прилежнее на заработках. Или воровали поусерднее. И не думали, например, о пилотировании аэрокосмических кораблей.

А он, хоть тресни, останется посетителем забегаловок. И гамбургер на вкус ему приятнее устрицы. Дрянь, кстати, редкостная, устрицы эти.

Зато теперь он пилот, и пилот классный.

Жаль только, что литературный талант пока невелик… такую книгу обо всем этом можно бы написать…

Правда, сейчас ее хрен издашь.

А с девушкой своей, он, пожалуй, сходит, когда подвернется возможность, в кафе-мороженое. Спокойнее и гораздо безопаснее.

Размышлял на такие поучительные темы Скотт именно что идя вдоль витрин дорогих ресторанов. Или не витрин, а как там эти стекла будут называться… Был он собой весьма доволен: во-первых, повидался, наконец, с Шейлой, правда, исключительно по делам, но как раз успел назначить следующее свидание. Во-вторых, получил он нее важную информацию. С редкостным нахальством организация «ГРИП» приспособила для своих нужд один из действующих американских военных заводов, выпуская себе скилотронов на денежки налогоплательщиков. Основным действующим лицом был никто иной, как владелец Нью-йоркского банка мистер Шейк…

С этим следовало срочно что-то делать, а вот что – будет думать доктор. Мозги у дока для думанья приспособлены получше скоттовых, который их чуть не вывихнул, пытаясь решить, как угробить такой завод и не заработать обвинение в терроризме и наезд родной штатовской армии во всей ее грации бегемота в посудной лавке.

А впереди была еще одна важная встреча… Черт дернул осведомителя из «ГРИПа» назначить ее в этом дорогом квартале!! Он, Скотт, здесь как ворона среди павлинов, небось, заметен на километр. Правда, забегаловка, выбранная агентом, не из понтовых, но ее отыскать еще надо среди этого роскошества… Вот он и отыскивал, глазея сквозь огромные, безукоризненно прозрачные стекла в освещенные приглушенным светом разнообразные залы, и притворяясь праздным гулякой, единственная мечта которого – в эти залы попасть.

В результате одинокий посетитель очередного зала, сидевший у самого окна и меланхолично глазевший то в пространство, то в бутылку, привлек к себе скоттово внимание. Ресторан, похоже, был из самых-самых: два охранника на входе, какой-то особо благородно-мягкий свет (спать же захочется!!), вся из себя изящная деревянная мебель в прихотливых изгибах и завитках, может быть, и старинная. Даже рамы в огромных окнах – и те резные-деревянные.

А единственный на весь зал блондинистый посетитель… блин, откуда я его знаю, подумал Картер… сидит, изящно подперев голову и с бла-ародной грустью тянет вино… или коньяк?.. стоимостью, пожалуй, стремящийся к автомобилю за бутылку. И нисколько этому не рад. Что лишний раз доказывало выстраданную Скоттом теорию о бесполезности дорогих ресторанов – в глобальном, по крайней мере, смысле. Для жизни вообще и для привнесения в нее радости в частности.

Затем Скотт посетителя узнал, и по его спине пробежало хорошее стадо мурашек, громко топоча холодными ногами. За дорогой бутылкой скучал, рассеянно изучая любопытного зеваку, непосредственный противник, красавчик принц Абихан, только одет он был в очень цивильный темный костюм.

«Вот зачем им нужна эта идиотская форма с плащами! Снять ее – и тебя родной враг не опознает… сходу…»

Исполненный тихой надежды, что его собственная маскировка, включавшая в себя усы, подействовала, и его все-таки не узнали, Картер медленно, нога за ногу, пополз от опасного места. Его догнали и положили руку на плечо.

-Наш уважаемый посетитель, – дипломатично сказал безукоризненно одетый служащий с габаритами чемпиона по борьбе, – настойчиво приглашает вас выпить с ним.

-Э, – пилот Макрона небрежно махнул рукой, демонстрируя полное благодушие, – я уже свою норму выпил на сегодня. Передайте мою благодарность.

-Наш уважаемый посетитель, – с легким нажимом повторил служащий, – не из тех людей, которым отказывают.

-Ой, да ну, – «Помирать, так с музыкой..», – отказать можно любому.

-Все-таки я вам советую принять приглашение.

Из-за спины «чемпиона» выступили две одинаковые фигуры в шляпах и плащах с поднятыми воротниками. Оставшаяся щель блеснула стеклом и светлым металлом. Скилотроны. А начать пальбу, с тоской подумал Скотт – значит, разоблачить себя окончательно, да еще с публичным скандалом… Если успеет достать оружие. Что лучше: скандалом дать знать о своем попадалове – или все же попробовать отболтаться??

Почти наобум Скотт выбрал второе. А вдруг его все же не узнали?

Все той же походкой, вперевалочку, он прошел за «чемпионом» в коричнево-бежевый зал и плюхнулся за красивый стол на красивый стул. Стул протестующе скрипнул, служащий, удаляясь, поглядел с укоризной. Скилотроны остались торчать у дверей. Даже, пожалуй, за пределами слышимости, учитывая негромкую классическую музыку в зале.

-С кем имею честь? – спектакль надо было продолжать до провала или до победного.

-Да бросьте, Картер, – небрежно сказал Абихан каким-то странным тоном и налил из своей бутылки в невесть откуда взявшийся на столе второй бокал. – Я вас даже не допрашиваю. И даже ни о чем пока не спросил. Я всего лишь…- рука дрогнула, несколько капель упали из переполненного бокала на темно-янтарную поверхность стола, – …приглашаю вас выпить.

Провал. С треском, слышным одному лишь Скотту. Твою мать! Может, из бластера в него шарахнуть, с тоской подумал пилот, взял