несясь по шоссе в сторону дачного поселка. — Давайте на следующей неделе. В среду, часам к двенадцати. Вас устроит?

— Еще как! — радостно воскликнул Малахов. — Огромное спасибо. Буду с нетерпением ждать среды, а потом — терпеливо ждать появления своего нового дома!

Мария погасила сигарету, снова подхватила со стола сумку и вышла в приемную.

— Появлюсь не раньше вторника, а уж в среду — точно! — сказала она. — По-моему, я заработала право на небольшой отдых. Если что-то срочное — звоните на внутренний мобильный.

Внутренний мобильный предназначался на случай нештатных ситуаций, то есть катаклизмов, стихийных бедствий, нападения террористов, неожиданного визита в отсутствие Марии главы какого-либо государства и тому подобного. Но поскольку такие ситуации пока не возникали, Влада воскликнула:

— Ни за что! Пусть все ждут до понедельника! — И добавила с улыбкой: — Счастливо отдохнуть, Мария!

К ее внутреннему мобильному на все вышеуказанные случаи имели доступ только сотрудники мастерской. Конечно же, Влада, кроме нее, коммерческий директор Даглар Дакаев, по прозвищу Дракула, и бухгалтер Карл Константинович, которого любовно называли Каркуша. Этих троих совершенно разных людей объединяла фанатичная преданность работе и своей начальнице. Мария же в ответ питала к ним безграничное доверие и платила очень хорошие деньги.

Мария была владелицей небольшой, но успешной и процветающей архитектурно-дизайнерской компании, которая занималась проектированием загородных коттеджей, дач, перепланировкой квартир, оформлением интерьеров — в общем, всем тем, чем занимается сейчас множество других подобных компаний. Но именно ее частная фирма с маленьким штатом сотрудников в последнее время стала одной из самых престижных в Москве. И не только потому, что госпожа Еловская делала штучную, высококачественную продукцию, никогда не повторяясь, не пуская проекты на поток, и каждый свой проект контролировала сама до полного завершения, до последнего гвоздика. Именно она, как никто другой, умела создавать в своих домах совершенно удивительную атмосферу, в которой люди чувствовали себя комфортно, уютно и радостно, семьи жили дружно, почти никогда не ссорились, болели редко, а в офисах и на предприятиях процветал бизнес. Поначалу это воспринималось как случайность, но постепенно разговоры и слухи о чудесном даре Марии Еловской принесла ей особую славу архитектора, знающего секретный ключ к человеческому здоровью, успеху и благополучию. А дар у Марии действительно был, но как, когда и какой ценой приобрела она его — об этом немного позже.

При офисе была небольшая мастерская по моделированию и пошиву любых деталей оформления интерьера, а также эксклюзивной одежды, автором которой тоже была Мария. Несколько лет назад она разработала свою концепцию проектирования одежды в соответствии с архитектурными стилями. Конечно, одежда не делалась из камня, стекла, дерева или металла, но иллюзия использования этих материалов воссоздавалась полностью. В небольшом салоне при мастерской потрясенные заказчики обнаруживали уникальные модели платьев в стиле барокко, ампир, конструктивизм, платье-пагоду, костюм-часовню. Одежда украшалась орнаментами ионического или дорического ордеров, шились шляпы в форме средневековых замков и египетских пирамид. Материалы использовались исключительно натуральные, прошедшие специальную обработку, и выглядело все это настолько необычно, что вместе с проектами коттеджей многие заказывали себе соответствующие костюмы и платья.

Кроме того, каждый из ее сотрудников охотно представлял собой живую рекламу эксклюзивной одежды, автором которой тоже была Мария Еловская. Высокая, худющая, длинноногая Влада — воплощенная мечта любого модельера, носила одежду исключительно в стиле хай-тек, не уступая в красоте и изяществе лучшим небоскребам мира, полноватый Каркуша предпочитал русский минимализм, а стройный черноглазый красавец Даглар одевался в темные, готические костюмы, которые подчеркивали его загадочность, демонизм и принадлежность к потусторонним силам. Сама Мария позволяла себе в одежде смешение стилей и жанров, но в основе была классическая строгость. Все в ее облике было продумано до мельчайшей детали — одежда, прическа, косметика, украшения, придавая ее внешности удивительный шарм и едва уловимую таинственность.

Легкой, красивой походкой уверенного в себе человека Мария вышла на улицу. Стройная, даже худая, в свободном, разлетающемся льняном костюме зеленовато-болотных тонов, она выглядела красиво и стильно. Мария неторопливо прошла к машине, не обращая внимания на восторженные и любопытные взгляды случайных прохожих. Настроение у нее было прекрасное, на душе беззаботно и легко. Впереди ее ждали несколько приятных дней в любимом загородном доме, свобода, размышления и, может быть, новое вдохновение.

Низкое солнце заглядывало в заднее окно золотистого спортивного «Мерседеса» задумчивым розоватым лучом и отражалось в зеркальце. Мария улыбнулась, прибавила скорость и, прищурив глаза под затемненными очками, покатила вместе с лучами солнца по гладкой, чуть извилистой ленте асфальта, обрамленной плотными рядами деревьев. Ах, как прекрасно мчаться летним вечером навстречу пусть короткой, но такой долгожданной свободе! Дорога, оказавшись на удивление легкой, почти пустой, будто добрые духи пути специально расчистили ее от машин и подготовили для созерцания подернутой легкой дымкой загадочной и чарующей полосы вечернего леса, успокаивала, отвлекала. Лето шло к исходу, но конец августа стоял еще теплый, сухой, солнечный. Проплывавший за окном пейзаж казался таинственным, сказочным, настраивал на отрешенность от городского шума и суеты. Но в душу Марии незаметно закрадывалась легкая грусть. Так бывало всякий раз, когда заканчивалась большая напряженная работа и наступало неизбежное опустошение. Каким бы ни был заказчик, с проектом жаль было расставаться, он еще жил в сознании, в душе, во всех клеточках тела, был неотъемлемой частью самой Марии, и просто отбросить его и забыть сразу не получалось. Многое из того, что нравилось ей в процессе работы, теперь казалось несовершенным, недоработанным, в сознании возникали новые, неожиданные варианты решения отдельных деталей. Хотелось что-то еще доделать, подправить… Но Мария прекрасно это понимала, изменить уже ничего нельзя. Коттедж живет своей жизнью, она — своей. С коттеджем надо расстаться, он стал самостоятельным, отдельным, независимым от нее существом, формально принадлежащим господину Сапрыкину. Именно «существом», потому что каждое