Хлоя Нейл ДИКИЙ ГОЛОД

Пролог

«В юности наши сердца горят огнем».

— Оливер Уэнделл Холмс

— Неееееет! — Разнесся по коридору крик маленькой девочки. За криком последовали шаги, еще больше воплей и обиженный визг.

— Он мой! Отдай сейчас же, дурацкий Коннор Киин!

Темноволосый мальчик показал ей язык — маленькой светловолосой девочке, которую так любит мучить — потом умчался по коридору, держа над головой пластмассовый меч, который отнял у своего врага.

— Победа! — произнес он.

Она побежала за ним, туфельки «Мэри Джейн»^[1] мягко застучали по покрытому коврами коридору, но он был почти на тридцать сантиметров выше ее, и она знала, что не сможет его поймать. Не догонит. Поэтому она позвала подкрепление.

— Папочка! Дурацкий Коннор Киин не отдает мне мой меч!

Дурацкий Коннор Киин остановился в коридоре, развернулся и смерил Элизу Салливан своим лучшим взглядом.

— Я — принц, — произнес он, тыча большим пальцем себе в грудь. — И я могу забрать твой меч, если захочу! — Ему семь лет, а ей всего лишь пять с половиной, так что, очевидно, что из них двоих он более зрелый.

Она подпрыгнула, чтобы забрать меч, но не дотянулась.

— Отдай, ты… ты…

— Я кто? — спросил он с хитрой улыбкой, уворачиваясь, чтобы удержать игрушку подальше от ее ручонок. — Так кто я?

— Ты… ты… ты — глупый мальчишка, вот ты кто!

— Дети.

Они застыли, оглянувшись на дверной проем в кабинет отца Элизы, и с осторожностью посмотрели на вампира, который его заполнял.

— Какие-то проблемы?

— Нет, мистер Салливан, — ответил Коннор, опуская взгляд на свою спутницу.

Зеленоглазая Элиза, такая же хитрая, как и он, показала Коннору язык, а затем бросила взгляд сквозь опущенные ресницы на своего отца.

— Он забрал мой меч, — сказала она тихим, мягким голоском, который, как она знала, гарантировал, что она получит все, чего пожелает. — И не отдает его.

— Сынок, ты забрал ее меч?

Они снова повернулись и увидели высокого мужчину, который, казалось, полностью заполнял собой один конец коридора.

— Нет, папа, — ответил Коннор, когда его отец подошел к нему. Коннор протянул меч и позволил Элизе его забрать, но бросил сердитый взгляд, когда она показала ему язык. Снова. «Она такая избалованная», — подумал он.

Габриэль Киин по-волчьи ухмыльнулся и скрестил руки на груди.

— Рад, что мы решили это мирным путем.

Этан Салливан улыбнулся, упершись рукой в дверной проем, пока наблюдал, как его дочь и ее заклятый враг делают то, что у них получается лучше всего.

— Как и я. Нужно ли нам снова обсудить правила Дома?

— Нет, папочка. — Элиза спрятала меч за спиной.

— Сынок? — спросил Габриэль.

— Нет, папа. — Коннор переминался с ноги на ногу.

— Мы это обсуждали.

В коридоре на мгновение воцарилась неловкая тишина.

— Знаю.

Прикусив губу, Элиза посмотрела на Коннора и увидела на его щеках румянец от смущения. Ей не нравится, когда ее дразнят — во всяком случае, не очень — но ей очень не понравилось это его выражение лица.

Она шагнула вперед, закрыв своим маленьким тельцем Коннора от его отца.

— Это моя вина, — сказала она.

Выгнув бровь, Габриэль присел на корточки и сцепил перед собой руки.

— Так ли это?

Она с тревогой посмотрела на Коннора, потом на его отца, и кивнула.

Габриэль наклонился и тихо прошептал:

— Это твоя вина, или ты просто не хочешь, чтобы Коннор навлек на себя неприятности?

Слегка громковатым шепотом ребенка она ответила:

— Я не хочу, чтобы Коннор навлек на себя неприятности.

— А. — Он серьезно кивнул, а потом поднялся, жестом подозвав к себе Коннора. — Тогда я думаю, мы все прояснили, — сказал он, а затем взъерошил волосы своего сына.

Коннор ухмыльнулся ему, прислонившись к своему отцу.

И показал Элизе язык.

Глава 1

Вампиры создаются, а не рождаются.

Все, за исключением одного.

Все, за исключением меня.

Я — дочь вампиров, рожденная в результате того, что магия и судьба сплелись вместе. Я провела девятнадцать лет в Чикаго. Сегодня я стояла на высоте около ста двадцати метров над Парижем, в нескольких тысячах километров от Города Ветров и Домов, в которых живут большинство его вампиров.

Вокруг меня посетители второго уровня Эйфелевой Башни потягивали шампанское и делали снимки города. Я закрыла глаза от теплого, благоухающего ветерка, который нес слабый аромат цветов.

— Элиза, ты не можешь прощаться с Парижем с закрытыми глазами.

— Я не прощаюсь, — сказала я. — Потому что я вернусь.

Я открыла глаза и улыбнулась вампирше, которая появилась рядом со мной с двумя пластиковыми стаканчиками шампанского. У Серафины золотистая кожа и темные волосы, а ее карие глаза светились весельем.

— За Париж, — произнесла я и чокнулась с ней стаканчиком.

Прошло четыре года с тех пор, как я в последний раз появлялась в Чикаго. Завтра я вернусь домой, побываю в городе и проведу время с семьей и с друзьями.

На протяжении двадцати лет между людьми и суперами в Чикаго царит мир, во многом благодаря усилиям моих родителей — Этана Салливана и Мерит, Мастера и Стража, соответственно, Дома Кадогана. Они старались достигнуть прочного мира и добились такого успеха, что Чикаго стал образцом для других городов по всему миру.

Вот почему мы с Сери возвращаемся. В четырех вампирских зданиях города проходят мирные переговоры для вампиров Западной Европы, где Дома враждуют с тех пор, как правящий совет — Гринвичский Совет — был распущен еще до моего рождения. И отношения вампиров с другими сверхъестественными в Европе не намного лучше. Чикаго послужит нейтральной территорией, где можно будет обсудить проблемы Домов и выстроить новую систему правления.

— Ты выглядишь… Какое бы слово подобрать? Тоскующей? — Вампирша рядом со мной улыбнулась. — А ты еще даже не уехала.

— Я работаю над своей невосприимчивостью, — сказала я и сделала глоток шампанского.

— Ты любишь Чикаго.

— Это огромный город. Но в Чикаго я была… другим человеком. Мне нравится, кто я здесь.

Париж не всегда мирный. Но это дало мне время и дистанцию, чтобы развить контроль, который мне нужен над монстром, живущим внутри меня. Потому что я не просто вампир…

Сери в знак поддержки толкнула меня плечом.

— Там ты будешь тем же человеком, что и здесь. Километры меняют только местоположение. Они не меняют сердце человека. Характер человека.

«Надеюсь, это правда». Но Сери не знает всего. Она не знает о наполовину сформированной силе, что таится у меня под