служили лишь карманы во всевозможных местах. Последний рудокоп в Юго-Западной колонии знал, что консы боятся открывать тела, чтобы не быть осмеянными. Природа сделала их несовершенными, порой чрезмерно жестоко балуясь с пропорциями, тогда как любой уроженец обособленного поселения имел идеальное сложение. Прозрачная туника кремового оттенка, накинутая Лу, не скрывала ни изгиба, и консу было отчего комплексовать.

Ничем выдающимся нелегал не обладал. Не виделось в нем ни особой стати, ни харизмы, ни запоминающихся черт, кроме, разве что, одного. Сразу после допроса нелегала аннулируют, и Геб знал об этом, но почему-то озорно блестел глубоко посаженными и черными как смоль глазами. Будто нипочем, словно и не страшно. Неужели все консы такие? Или подобное поведение им нетипично, а болтливый супчик таков сам по себе?

Луи, никогда не покидавший колонию, мысленно пожал плечами. Какая в руду разница? Если б нелегал не был дремучим консом, его, пожалуй, можно было зауважать. Сейчас, однако, колониста снедала досада. Что-то было неправильным, и Лу-3 сжимал губы. Попирающий свободы достоин презрения! Моральное рабство – что может быть хуже?

Симбиотическая сеть колонии была с Лу-3 согласна и, воспользовавшись его губами, изрекла: – Бодрствующий совет колонии. Говорите.

1. Рудокоп

Часом ранее Луи пересекал палубу огромного корабля, тщетно пытаясь сохранить равновесие. Небо – темное, грозовое, неистовое – тонуло в волнах, раскачивающих судно словно дощечку. По своду то тут, то там возникали циклопические трещины молний, с грохотом рвущих ткань мироздания. Ветер, доносивший громовые раскаты светопреставления с некоторым опозданием, яростно трепал флажки на канатах и бросал в лицо смельчака холодные соленые брызги. Он сбивал с ног, заставляя буквально ползти по мокрому настилу. Изрядно утомленный, промокший и продрогший Луи уже не помнил, что именно послужило причиной выхода наверх, но несомненно что-то очень важное. В противном случае он бы и носа не высунул наружу. В теплых внутренних отсеках было гораздо комфортнее.

Корабль накренился и Луи, не удержавшись, проехался по палубе, больно приложившись о доски спиной. Скольжение по наклонной закончилось тем, что его схватили за руку. Спасительной остановкой незадачливый путешественник был обязан матросу, мокрому и злому.

– Вернитесь вниз, – прокричал флотский и указал на темную стену впереди. – Этот вал скоро будет здесь.

– В трюме течь, – Луи вспомнил почему оказался здесь. – Качка сдвинула контейнеры, и мы, почти вся семья, не можем…

– Вниз! – рявкнул матрос. Пассажир замотал головой: – Мне нужно к капитану…

Матрос с руганью потащил упрямца к ближайшему люку. Он почти успел открыть его массивную крышку, когда на корабль обрушился тяжелый удар. Исполинская сила стихии подхватила людей и швырнула за борт, где их поглотил голодный океан.

В темно-синей толще, в которую погружался Луи, было спокойно, словно сверху не бушевал шторм. Волнение виделось из глубины неспокойной рябью, гаснущей с каждым новым метром, отделяющем человека от поверхности. В угасающее сознание проникла густая, вязкая, удушающая темнота. Ее чернильные щупальца опутали тело, сковав конечности, и сдавили горло, заставив утопающего раскрыть рот в безмолвном крике.

Луи вынырнул на поверхность реальности в полумраке спального отсека, жадно глотая воздух.

– Мой мальчик, опять кошмары? – Щеки коснулась прохладная ладонь альфа-супруги. Голос Луизы был сонным, отчего казался не сочувствующим, а томным.

– Да, дорогая, – нехотя согласился Луи. Странный сон, из глубин которого он только что всплыл, и образы которого ускользали от понимания, являлся к нему не в первый раз.

– Ты так и не обратился в отдел сновидений, – с укоризной прошептала она. – Хочешь, запишу тебя к доктору Мура? Он прекрасный специалист по гипностике и онейрологии.

«А еще – хороший нарколог, и обязательно поймет, чем клиент пудрит нос», – мысленно добавил Луи, но вслух произнес другое: – Я сам, дорогая. Чуть позже.

Луиза не ответила. Луи прислушался к дыханию альфа-супруги. Оно было мерным и ровным. Женщина уснула. Луи осторожно снял с груди ее руку, поцеловал в макушку эпсилон-супругу, тихо сопевшую рядом, и привстал на локте, обозревая бедлам, привычный берлоге брачного союза Лу.

Бета-супруг – Лу-2 или Лука, как его называли в колонии, еще не вернулся из дальнего тоннеля. Глянцевый конус дельты-Лу беспомощно лежал на полу, брошенный кем-то в беспамятстве страсти. Индикатор заряда почти погас и озабоченно мигал. Семейство вчера гуляло знатно. Луи предался было сладострастным воспоминаниям, но в мочке уже зудел имплантант.

Луи, которого сеть колонии идентифицировала как гамма-Лу или Лу под номером три, потянулся, в глубине души завидуя коту, дремавшему в кресле у проекции окна. Этот мерзавец мог пролежать, зарывшись мордочкой в пушистый хвост, хоть целый день. Юная эпсилон-Лу хотела объявить его супругом номер шесть, но не получила одобрения альфы.

Где-то глубоко под берлогой тяжело ухнуло, передав толчок вибрацией. Жалобно звякнули бокалы на столе. Поселение вгрызалось в планетарную кору Астире – каменистого шара размером с Плутон. Колония расширяла лабиринт, опускаясь все глубже за нейробитом – минералом, который далекая Земля была готова покупать по фантастической цене. Розоватые жилы, за которой следовали проходческие машины, то сходились, то разбегались друг от друга, сплетаясь в удивительную структуру. Голографическая проекция месторождения, которую когда-то Луи довелось видеть, напоминала гигантский куст. Инопланетное древо, растущее наоборот.

Таких образований на всей Астире нашли всего шесть, и каждый «куст» стал благодатным основанием, источником силы и богатства человеческих колоний, возникших в пустотах гигантских рудников. За их пределами люди не селились. Каменистая Астире располагалась слишком близко к материнской звезде, из-за чего органическая жизнь на поверхности была невозможной, и слишком далеко от Земли, чтобы хранить верность метрополии и ее традициям.

Лу-3 нехотя поднялся. Его ждала смена, в течение которой он должен добыть свою обязательную норму руды, чтобы сохранить за брачным союзом привычный жизненный стандарт. Он не трутень с нижних уровней, где жила была столь богатой, что безбедную жизнь целой семьи мог обеспечить всего один работающий супруг. Один, а не четверо, как на этом ярусе! Луи с сожалением вздохнул. Да, трутням здесь не место, но уж он-то не отказался бы от одного.

Немножко странные, утонченно-манерные, глуповатые, но