психоделического Возрождения, в котором мы наконец-то осознали потенциал расширяющих сознание соединений в области медицины, инноваций и духовной трансформации. Однако, как мы скоро увидим, мощные технологии, которые могут изменить нашу реальность, применяемые без мудрости и совести, могут быть глубоко дестабилизирующими как для культуры, так и для природы. При работе с расширенными состояниями сознания, возможно, наиболее важным соображением является уточнение намерения, с которым мы подходим к ним, и культивирование здорового уважения к контексту, в котором они умело использовались на протяжении тысячелетий.

Я познакомилась с Франсуазой Бурза на одном из ее первых публичных выступлений в Сан-Франциско. Со свойственной ей живостью она делилась своим опытом с целительской традицией коренного народа Масатеков, которые тысячелетиями употребляли псилоцибиновые грибы в качестве основного таинства в церемониях. Ее радость была заразительна. Акцент Франсуазы на привнесении осознаний, полученных из расширенных состояний сознания, в повседневную жизнь глубоко резонировал со мной. На протяжении многих лет я находил ее подход, который сочетает в себе психологическое понимание и мудрость растительной медицины, одновременно жизнеутверждающим и глубоко исцеляющим.

Эта книга началась с подлинной потребности нашего сообщества клиницистов и целителей во всеобъемлющем справочнике и руководстве по работе с подготовкой и интеграцией расширенных состояний. Для меня было честью углубить свое ученичество и помочь Франсуазе воплотить эту книгу в жизнь. Мы начали с составления стенограмм и записей ее лекций, интервью и тренингов. Постепенно книга обрела собственное дыхание и указала нам, как действовать дальше.

Практическая мудрость, содержащаяся в этой книге, проистекает из богатого жизненного опыта Франсуазы, а также из ее самоотверженного обучения и ученичества у своих учителей и, в свою очередь, у учителей ее учителей.

Живая родословная идет к нам через поколения, проявляясь как алхимические отношения между учителем и учеником, переходящие от сердца к сердцу, любовно поддерживаемые во времени вплоть до настоящего времени. Поскольку мы соприкасаемся с такой живой родословной, мы связаны с изначальным источником нашего общего человеческого наследия.

Любовь и сила этих древних методов медицины теперь появляются и распространяются в более широком сообществе. То, что мы делаем сейчас, как мы храним и применяем дар этой драгоценной технологии, имеет первостепенное значение, если оно должно вести нас и наш мир к глубоко необходимому воссоединению, возрождению и воссоединению с собой и со всей жизнью.

Кристина Хантер

1 января 2019 года

Беркли, Калифорния

Введение

Сплетение Миров

Октябрьским утром 1976 года я приехала на своем мотоцикле в кампус Университета 8 в Париже. Сотни студентов суетились вокруг центрального двора, некоторые из них сидели высоко наверху, вдоль кованого железного забора. Одни держали плакаты, другие кричали в мегафоны, призывая всех объединиться. Возмущение и эйфория, витавшие в воздухе, были почти осязаемы. Я спросила проходящую мимо студентку "Что происходит?" - и она объяснила, что правительство нарушило соглашение: финансирование нашего университета было резко сокращено. "Нас обманули! Весь факультет бастует!" - воскликнула она и ушла. Я почувствовала боль от этого предательства, но, все же, была воодушевлена, стоя во дворе в окружении толпы сильных молодых людей, требовавших соблюдения своих прав.

Мне было двадцать лет, и я изучала психологию в экспериментальном университете, который был создан для студентов после французской революции и последовавшей за ней реформой мая 1968 года. Студенческие протесты и забастовка преподавателей продолжались неделями, лишая меня возможности продолжать учебу. В то время многие молодые европейцы покидали свои дома, чтобы исследовать Северную Африку, Азию, Индию, Центральную и Южную Америку. Я и мой друг, вдохновленные и гонимые любопытством, при этом не имея за спиной места, куда можно было бы вернуться, так же решили отправиться путешествовать по миру. Мы устроились на несколько месяцев работать на почте, чтобы накопить денег на поездку по Америке.

Мы купили билеты в один конец до Нью-Йорка и девять месяцев путешествовали автостопом по Северной, Центральной и Южной Америке, радуясь знакомству с новыми краями и культурами. К весне мы прибыли в Боливию, в Тарабуко, маленькую андскую деревушку в горной долине на высоте 11 000 футов над уровнем моря. Городок был скромным, вдоль улиц стояли низкие простые глинобитные дома. Большая часть дорог была грязной, и вечерние ветры с гор поднимали клубы пыли над рыночными прилавками. Мужчины и женщины ходили в традиционных тканых одеждах: разноцветных полосатых пончо и головных уборах, напоминающих Испанию шестнадцатого века. В часы работы рынка все собирались продавать свои продукты на мощеной булыжником площади, часто проходя несколько километров от своих семейных ферм в своих разноцветных нарядах. Я быстро влюбилась в бескрайние холмы, теплую погоду и дружелюбный народ Ямпара с его флейтами и музыкой чаранго.

Мы были одними из немногих туристов в городе и сняли на пару месяцев комнату в доме у местной семьи. Люди на рынке вскоре начали узнавать меня, когда я покупала несколько помидоров или дюжину яиц. По утрам я встречалась с женщинами на площади, и они учили меня плести. Их родной диалект был мне непонятен, поэтому мы просто обменивались несколькими словами по-испански и улыбались друг другу. Они заплетали мне косы и хихикали между собой, когда бисерный головной убор, который они пытались удержать на моей голове, падал. Они похвалили длинную юбку, которую я сама сшила из африканской ткани. Я осознавала культурные различия и контраст между нами, с моим европейским происхождением и образованием, моей необычной внешностью и манерами, и я старалась быть вежливой, делая все возможное, чтобы не проявить неуважение к особенностям их культуры.

Через неделю нашего пребывания, обедая в местной кантине, мы подружились с Рене, молодым человеком местного боливийского и испанского происхождения. Он был высокий, с волнистыми волосами, похожий на Че Гевару, учился в университете в Лас-Пальмас и приехал домой на каникулы, чтобы навестить свою семью. Однажды Рене пригласил нас в однодневный поход, чтобы посетить сезонный ритуал помола киноа, который Ямпара проводили на холмах,